Таланты и покойники

— Дело ваше, Виктория Павловна. Я и так болтаю больше чем надо. Ладно, идите на работу, вы уже опаздываете. Нет, погодите! Сколько длится занятие кружка?

— Часа два.

— Вот к окончанию я и подойду, чтобы в присутствии всех уточнить некоторые детали. Попросите людей не расходиться.

— Но ведь некоторых не будет! Например, Галина Николаевна, и Сосновцев, и, наверное, Наташа…

— Не волнуйтесь, их тоже не минует чаша сия. Итак, до скорой встречи. Вас подвезти или предпочитаете на своей машине?

— Предпочитаю на своей.

Обалдевший поклонник исчез, и Вика поняла, что ей очень тошно. Она чувствовала, что вела себя глупо и неправильно. Вместо того чтобы холодно поставить назойливого следователя на место, она то кипятилась, то вдруг распускала нюни и откровенничала. А тот тихой сапой, незаметно выпытал все, что хотел! Он вертел ею, словно тряпичной куклой, а в душе потешался над нею. И вообще, откуда он столько знает? А если знает, зачем выпытывал мнение Вики? Или, что называется, брал ее на пушку — лишь догадывался, а она, как дурочка, попадалась на удочку и подтверждала его догадки? Отвратительно, тоскливо, хоть плачь!

Плакать было не в привычках Виктории Павловны. Позвонив Марине, она предложила:

— Давай я за тобой заеду. Надо поговорить.

В автомобиле Марина выслушала сбивчивый, однако подробный рассказ, несколько сокращенный лишь в том, что касалось нелепых обвинений следователя в адрес подруги. Та постепенно мрачнела, а под конец громко и нервно воскликнула:

— Ну и дуры же мы с тобой! Две старые глупые гусыни…

Вика, у которой на душе почему-то моментально посветлело, покладисто подтвердила:

— Дуры. А почему?

— Таких, как мы, надо сдавать под опеку, — сурово продолжила Марина, — на содержание любимому государству, поскольку индивидуумов с подобным уровнем развития ни к какой работе допускать нельзя. Даже к чистке унитазов. Ты только подумай, Вика! Мы с тобой битых три часа обсуждали убийство с разных сторон, версий напридумывали и не позаботились о той единственной и простой вещи, с которой надо было начать.

— Точно, — согласилась Вика, тут же жадно полюбопытствовав: — О какой?

— Совершенно очевидно было, что твой Обалдевший поклонник будет нас допрашивать, так?

— Так.

— Значит, в первую очередь следовало договориться, чтомы ему скажем, чтобы друг другу не противоречить. У меня что-то не в порядке с головой. Счастье еще, что мы не преступники, — он бы разоблачил нас в два счета.

— К преступлению ты бы подготовилась более основательно, — утешила подругу Вика.

Марина кивнула.

— Он застал меня врасплох, понимаешь? Я считала, подозреваемых вызывают куда-то повесткой. Вот вызвали бы меня повесткой, я бы успела заранее продумать, что стоит рассказывать следователю, а что нет, а когда тебя ловят на перемене посереди коридора, трудно собраться с мыслями. Я и решила на всякий случай быть поосторожнее. Видимо, переосторожничала.

— А когда он с тобой разговаривал?

— Сегодня днем, а потом, видимо, сразу помчался к тебе. Нет, по сравнению с моим идиотизмом твой — кладезь премудрости. Я должна была срочно позвонить тебе и отчитаться. Но началась лекция, потом студенты заморочили вопросами… Да мне и в голову не пришло, что он успеет перехватить тебя до нашей встречи. Энергичный мужчина, не теряет времени даром!

— Он сказал, что получил от тебя очень мало информации, — решила утешить подругу Вика. — Меньше, чем от кого-либо другого. Зато меня жутко мучит совесть. Я, наверное, всех на свете выдала. Тебя, например. Но я не хотела! Нет ничего хуже, чем когда человек вкрадывается тебе в доверие, как друг, а, когда он уходит, получается, что обвел тебя вокруг пальца.

— Талызин — прекрасный психолог, — подтвердила Марина. — У него к каждому свой подход. Но тебе нечего переживать, надеюсь, никого ты не выдала. Насколько я понимаю, он все основное уже знал. Например, про открытый люк. Ведь знал?

— Да.

— А я ему про люк не говорила.

— А он тебе? Не намекал, как мне? Ну, мол, не было ли происшествия? Он спросил, я ответила, что не припомню, и он отвязался. Интересно все-таки, кто именно ему рассказал?

— Мне тоже интересно.

— Постой-ка! Если я правильно поняла, он знал и про Наташу? Про котенка? — Вика задумалась.

— Он конкретно про котенка, кажется, не говорил. Просто про то, что я ездила утешать Наташу. А может, я и путаю.

— Если знал про Наташу, то, скорее всего, про люк сказала она.

Идея Вике не понравилась. Маринка вроде бы утверждала, что если Наташа сообщит следователю про люк, то она и есть убийца.

— С чего ты это взяла?

— Давай рассуждать логически, — предложила Марина. — Кто знал о котенке? Наташа да ты. Вот я, например, беседовала с нею перед премьерой, но она ничего мне не рассказала. Уверена, что никому другому тоже — тема была слишком для нее болезненна. Разве что Дашеньке, они все же подруги. А еще Кириллу, если поверить, что у них роман. Вот тебе полный список лиц, которые могут знать об этом эпизоде. А могут и не знать. Зато Таша знала точно. Похоже, Талызин успел ее допросить, и она ему проговорилась. Ну а заодно рассказала про люк.