Таланты и преступники

— Ну и на том спасибо, — пробормотал Степан Аркадьевич.

— И пусть она выйдет, — Аля пальцем показала на Чушкину. — А то стоит тут, улыбается.

Марго пожала плечами и гордо удалилась. Выйдя в коридор, она припала ухом к двери и вся обратилась в слух.

Остапов прошелся по кабинету.

— Ну, — повернулся он к набычившейся Веревкиной, — как сие понимать?

— А вот так и понимать, что мне надо съездить в Толчино и там то ли уволиться, то ли отпуск взять. А как я в нормальном виде покажусь на вокзале? — спросила она, словно учительница у непонятливого ученика.

— Как? — спросил заинтригованный Остапов.

— А никак, — победно выкрикнула Алька. Марго за дверью заволновалась. — Меня-то убийцы видели обычную, а я замаскировалась под индианку и стала необычной. Они меня теперь ни за что не узнают, даже если караулят на вокзале.

Степан Аркадьевич усмехнулся.

— Ну тогда ясно, в таком образе тебя даже мама родная не узнает, если ты к ней появишься.

— У меня нет ни мамы, ни папы, так что пугать мне некого. Разве что Петра Вениаминовича Березкина, моего начальника в «Бахусе».

— Прости, я не знал, — смутился Остапов.

— Да ладно, — Алька махнула рукой, — это было давно, я уже родителей почти и не помню.

— Я вот зачем тебя позвал, — Остапов увел разговор от скользкой темы. — Я по поводу той баночки с лекарством, которую ты умыкнула у преступников.

Алька вся подалась вперед.

— Так вот, я ее отдал на экспертизу моему другу. На баночке написано «Онколайф»[6]. Это такой препарат, который выписывают онкологическим больным. На стадии, когда операции позади, и больной прошел курс химиотерапии, «Онколайф» зарекомендовал себя великолепно. Лекарство это достаточно новое, стоит серьезных денег, но люди его покупают. Кто где деньги берет: кому родственники помогают, а кто и последнее продает. Так вот, в этой баночке таблетки внешне абсолютно идентичны настоящему «Онколайфу». Но по составу это не он.

— А что? — шепотом спросила Алька.

Остапов взглянул на нее, не смог сдержать смешка и подумал: «Вот пригласи ее на поминки в таком виде, так она сорвет похороны, потому что все безутешные родственники умрут от смеха, глядя на нее».

— Эти таблетки включают что угодно, только не вещества из состава «Онколайфа».

— И что это значит? Что кто-то пропил курс «Онколайфа», у него собралось много баночек. Он их не выкинул — во всяком случае, я бы точно не выкинула — и приспособил их под другие таблетки. Да?

— Нет, Алевтина, я думаю, что дело обстояло несколько иначе. Кто-то, назовем его Икс, воспользовавшись тем, что это лекарство пользуется немалым спросом, наладил свой преступный бизнес. Вместо настоящего лекарства продает беднягам черти что.

Алька вскрикнула и обхватила лицо ладонями. За дверью раздался тихий стон.

— Да как же так можно?! А как они их продают, из-под полы, что ли? — Алевтина недоуменно покачала головой. — Так долго не наторгуешь. Да и покупатели могут насторожиться. А в поезде они везли много коробок этого лекарства, значит, торговля идет бойко.

— Да, — протянул Остапов и потер подбородок, — тут надо подумать и доложить в полицию.

— Ты чего?! — вытаращила Алька глаза. — Хочешь, чтобы меня прикончили? Представляешь, что произойдет?! В полиции обязательно сидит кто-то из оборотней в погонах, который состоит на службе у мафии. Ну, в смысле, у этой лекарственной мафии. Ведь если преступники такое дело замутили, им обязательно «крыша» в полиции своя понадобится. И все, дело замнут, убитый труп спишут на меня — ведь я же в том поезде была — псевдолекарство припрячут до той поры, пока все не успокоится. Меня посадят в тюрьму, а на зоне пришьют, как свидетеля, который слишком много знал.

Остапов фыркнул. Уж больно комично выглядела Веревкина в этом наряде с желтым лицом, морковным ртом, размахивающая абсолютно белыми руками.

— Доля правды в твоем спиче имеется. Не в смысле, что тебя на зоне убьют, — Степан хмыкнул, — а в смысле, что преступники с лекарством притихнут. А потом опять начнут убивать этим так называемым «Онколайфом» больных отчаявшихся людей. Сволочи.

— Вот-вот, и я о том же. Надо как-то самим прекратить это. Правда, я не знаю как, но моя подруга Светка Пустозвонова обязательно что-нибудь придумает. У нее знакомых полно, всяких важных. Вот я завтра вернусь из Толчино, и придумаем что-нибудь.

Остапов принялся ходить из угла в угол.

— Не нравится мне все это, Алевтина. Насколько я понимаю, люди это серьезные, да и деньги от торговли нешуточные. Недаром же один труп уже есть, а может и не один. Обещай, что без моего ведома ни ты, ни твоя подружка ничего предпринимать не будете.

— Да ладно, как будто мы немощные какие, — Алька встала и уверенно направилась к двери.

Остапов преградил ей путь. Алевтина растерялась, она совершенно не понимала, что ей делать. То, что надо кокетничать и, как говорила Пустозвонова, «брать быка за рога», она сообразила. Нужно срочно обольщать своего нового начальника! Но как это делать, она не имела понятия, да и как-то страшно стало.