Талер чернокнижника

— Так вы хотите отправить меня в зону на лечение?

— Да, хочу.

— Спасибо за откровенность. Но с какой стати?

— Что ж, пришло время выложить свои карты на стол. Вот тогда и посмотрим, как вы запоете…

— Валяйте, — ответил я равнодушно.

Да пошел он!..

— Итак, проанализируем ситуацию, — начал майор. — За короткое время случилось четыре тяжких преступления, в которых просматривается ваше участие.

— Не понял… Почему четыре? Вы пока только два предъявили. Или мылите мне «паровоз»?

— Что ж, перечислим, — охотно согласился опер. — Убийство Хамовича — раз, убийство Чарнецкого — два, якобы похищение вашей подруги — три…

— Минуту! Что значит — якобы?

— А то и значит, что она до сих пор не объявилась. Так где вы ее закопали?

— Потом покажу, — процедил я сквозь зубы, едва сдерживая ярость. — Надеюсь, вы подскажете мне это место.

— И четвертое преступление, — продолжал, как ни в чем не бывало, Ляхов, — смерть некоего гражданина Жовтобрюха. Как вам такой расклад?

— Момент… Кто этот Жовтобрюх?

Удивительно, но я был спокоен и холоден как айсберг. Откуда в меня начало вливаться это потрясающее спокойствие, я не знал. Но у меня внутри вдруг начала произрастать уверенность, что уже сегодня я буду дома, а весь этот треп с опером не больше чем мелкая неприятность.

— Как, вы и его не знаете?

— А почему я должен знать?

— Ну, хотя бы потому, что он бывший ваш сосед.

— Не понимаю…

— Это у него купил квартиру Хамович. Теперь вспомнили?

— Нет.

— То есть?…

— Наша семья с ним не общалась. Это был замкнутый человек. Так что я и впрямь не знаю его фамилии. И никогда не интересовался. Для меня он был пустым местом.

— Ловко вы умеете наводить тень на плетень…

— Это по-вашему. Но я на вас не обижаюсь. У вас такая профессия — никому не верить. Когда выйдете на пенсию, вам будет нужна помощь психолога. С такими установками очень трудно жить.

— Возможно. Спасибо за совет.

— Пожалуйста.

— А почему вы не спрашиваете, что случилось с вашим бывшим соседом?

— Я похож на человека, страдающего манией любопытства?

— Как будто нет.

— Вот и весь сказ. Повторюсь — мне этот ваш Жовтопуз до лампочки.

— Жовтобрюх, — поправил меня Ляхов.

— Не важно.

— Придется просветить вас на сей счет…

Майор гнул свое; пусть его, думал я. Каждый развлекается, как может. Меня в данный момент почему-то больше интересовал таинственный талер, нежели допрос. Образ монеты засел внутри меня, как заноза, и все время напоминал о себе неприятным зудом.

Правда, я не мог не отдать должное майору. Ляхов все-таки сумел меня разговорить, хотя я и хотел закрыть рот на замок. Но что мне скрывать? К тому же протокол допроса опер не вел.

Похоже, Ляхов хочет взять меня на абордаж своими человеческими качествами.

Для начала он наехал на меня, как паровоз на Анну Каренину, а теперь начнет изображать из себя сочувствующего и сулить молочные реки и кисельные берега. А может для этой цели пригласит в кабинет какого-нибудь милягу.

— Просвещайте, — сказал я спокойно.

— Жовтобрюх был убит, — сказал майор, внимательно наблюдая за моей реакцией на его сообщение. — Притом каким-то садистом.

— Что я должен сейчас сделать, зарыдать? На кой ляд мне нужна эта информация? Это ваш крест — сталкиваться каждый день с изнанкой человеческой души. А меня увольте, я обычный обыватель.

— Дело в том, что Жовтобрюх был изуродован так же, как и Хамович.

— Вы предполагаете, что они оба были убиты одним и тем же человеком?

— Да. Практически со стопроцентной вероятностью. «Почерк» один и тот же.

— Я догадываюсь, что вы не договариваете…

— Кто бы сомневался… — Ляхов холодно улыбнулся. — Что вы умный человек, видно за версту.

— Значит, вы так и не оставили мысль, что я тот самый зловещий маньяк, который бегает по городу с топором, изничтожая в первую очередь соседей и своих возлюбленных.

— Я так не сказал.

— А вы скажите. Может, я проникнусь большим уважением к вашему сыщицкому таланту и расколюсь, как гнилой орех. Послушайте, гражданин начальник, неужели вам не видно, что я не дотягиваю до уровня Синей Бороды, этого сказочного маньяка?

— Согласен. Не дотягиваете.

— Вы еще скажите, что воспитание не позволяет… — Я едко ухмыльнулся. — И что во времена Синей Бороды нравы были попроще и покруче.

Он хотел мне что-то ответить, но тут вдруг резко и требовательно зазвонил внутренний телефон. Ляхов даже вздрогнул от неожиданности.

Майор быстро схватил трубку, а когда услышал голос звонившего, то даже привстал. Я понял, что на другом конце провода какая-то большая милицейская шишка.

— Майор Ляхов! Да, да, так точно… Но я не могу!.. Товарищ генерал!.. Слушаюсь…

Положив трубку на рычаги, Ляхов, обуреваемый явно недобрыми мыслями, некоторое время смотрел сквозь меня, будто я был стеклянным. Что касается моего душевного состояния, то я неожиданно почувствовал колоссальное облегчение. Почему, с какой стати?

Вскоре все стало понятно. Через какое-то время майор тяжко вздохнул и сказал:

— Вы свободны, Бояринов. Но я отпускаю вас под подписку о невыезде! Вы будете обязаны являться в милицию по первому зову.