ТалисМальчик

– Ура! Я нашёл тут пригорок, с которого вроде есть немного связи. Замаялся уже. Мужики сидят, бухают, спрашивают, чего я такой грустный и чем мне можно помочь. Я говорю: нет, мужики, с этим вы мне точно не поможете.

А утром в Сети ответ на Алино сообщение:

А: Ну, хоть один лучик от Солнышка! Ну хоть словечко!

Цветочек Аленький.

Д: Привет, Аленький! (уже целых два слова). Насчёт «своего Талисмальчика» можешь не сомневаться, теперь ты от меня просто так не отделаешься.

И – переписка, переписка, переписка:

А: Погрустила. Сколько ещё осталось до встречи. У меня идея. Мы потом сможем супермашину купить, если издадим роман в смс-ках и переписку в «Одноклассниках». Как ты на это смотришь?

Д: Грустить не нужно – это раз. До встречи осталось немного – это два. А насчёт «супермашины» − идея смелая, но мне нравится. Позже обсудим. Пока, буду работать. Целую (ой, в рабочее-то время!).

Алевтина перечитывала сообщения Дениса и не переставала поражаться его грамотности – ни одной пропущенной запятой и все буквы на своих местах. При этом правил Денис не знал. Редкий случай врождённой грамотности. Это удивляло Алю с детства, когда она читала письма Мура. Да. Когда-то она регулярно доставала коробочку с письмами из далёкого Бердянска и перечитывала их в месяцы разлуки.

Денису удалось взять Алевтине обратный билет на нужное число. Она могла это сделать по своим каналам из Москвы, несмотря на орудующую там билетную мафию, но решила предоставить такую возможность Денису – уж очень ему хотелось всячески показать свою полезность и состоятельность.

– Денис, ты вообще когда в последний раз сына видел?

– Давно уже. Бывшая трубку не берёт.

– Ну, может, это она раньше не брала, теперь ведь уже время прошло. Позвони, на море их свози, что ли? Уже ведь тепло. Ну, как ты можешь ребёнка не видеть несколько месяцев?

− Ладно, попробую дозвониться.

Алевтина работала автоматически, по накатанной колее, без огонька, без азарта. За весь период виртуального романа, она, как руководитель фирмы, не выдала ни одной свежей идеи, что было необычным, поскольку генератором идей в агентстве, особенно блестящих, была именно Алевтина. Теперь голова руководителя занята Денисом и близящейся поездкой. Подчинённые улыбались и перемигивались, мол, босса влюбилась.

– Работать надоело. Хочу на море! Хочу на кайфовую сторону! Вот. К тебе хочу. Очень хочу.

− Ой, а я-то как работать не хочу! Если бы ты только знала!

− А что так?

− Да достали уже. Такое впечатление, что работает только начальник отдела и его зам, то есть я. Шеф уехал в командировку, так теперь всё на мне, а сотруднички ещё те.

− А что ж вы такую команду себе плохую подобрали?

− Да мы её не подбирали. Один – племянник директора завода, другой – сынуля начальника таможни, третья – чья-то протежучка, только в чулках и маникюре разбирается. А как бумажку какую составить, да что там составить! Готовую заполнить без ошибок не могут! Работнички!

Алевтина уже давно перебирала варианты работы для Дениса в Москве, и пока должность у неё в компании казалась наиболее приемлемой. Если справится, будет очень даже неплохо для начала.

− Я сегодня подписал заявление на отпуск, созвонился с пансионатом, всё заказал, поговорил с родителями, они сами собираются приехать ‒ «знакомиться»; заехал на рынок, купил ребёнку подарок на день рождения, и в ГАИ проблемы порешал.

− Когда всё успел?

− Стараюсь. Надо ж соответствовать!

− Кому? – не поняла Алевтина.

− Тебе и твоей организованности.

− А-а.

Вот как! Мы и вправду прилагаем усилия к совершенствованию себя. Похвально. А то соседка Юля как-то намекнула, что Денис слывёт лентяем-разгильдяем и делает всё под настроение и после дождичка в четверг. Но Алевтине что-то не верилось: уж очень хорошо он всегда был организован во время их встреч.

− Денис, может, не надо пансионата? У тебя можно. На косу ездить будем.

− Нет. Я хочу, чтобы эти две недели мы ни о чём не думали: никакой готовки, никакого быта – только мы и море.

Мы и море. Как в прежние юношеские времена.

− Ну, а родители зачем так сразу? Может, потом как-нибудь.

− Какое «потом»! Только сейчас! Настало время. Папа говорит: «Наконец-то за нашего оболтуса Алевтина возьмётся».