ТалисМальчик

Ты и сейчас скоро найдёшь себе следующую жертву. Как ты там говорил? Стоит тебе на дискотеке появиться ‒ и выстроится очередь из желающих за тебя замуж. Так, что ли? Ну и вперёд! За очередной нематюкливой дояркой, для которой ты – изворотливый крышетёк – будешь полубогом. Не хочется тебя расстраивать, но у нас, появись ты в ночном клубе, тебе светит быть использованным только в постели. Остроумный вибратор – не больше. Это ты в своём мирке божок. Но мирок-то маленький и приземлённый. Божок, соответственно, тоже.

А ты ведь мог бы со всем, что мы планировали, справиться. Мог бы. Если бы не чёрная дыра вместо того светлого Талисмальчика из детства. Чтобы не сойти с ума, я приняла за аксиому, что ты двулик и многолик. И всё хорошее, что я думала, говорила и делала, относилось к тому робкому светлому мальчику. И пусть теперь наглый тёмный тип тому Талисмальчику завидует до самой смерти, потому что ему, поганцу, ничего хорошего не светит.

ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ

Сегодня какой-то спокойный день, может, потому что десятый ‒ Алевтина посчитала. С утра пани Зоряна прощалась с морем, а вечером они собирались погулять по городу и пофотографироваться около достопримечательностей. Ну, и накупить всякой сувенирной ерунды, конечно. Давно пора достать из чехла фотоаппарат, думала Аля. Хорошо, что Домовёнок его с собой не прихватила. То ли не заметила, то ли не рискнула – посерьёзнее всё-таки, чем какой-то там триммер.

После обеда Алевтина ждала Зоряну на остановке и общалась по телефону с одной из своих подруг.

− Аль, так я не поняла – ты на Чёрном море?

− На коричневом. На Азовье.

− А-ха! Там, где всё детство отдыхала?

− Да. Именно тут.

− А то мы гадаем – куда Алевтина пропала? А её, оказывается, ностальгия замучила.

Точно. Ностальгия мучила, мучила и… отпустила.

День клонился к вечеру, и был облачным, а не ослепительно солнечным, как накануне. Как раз удобно для фотографирования: света ещё достаточно, но не придётся хмуриться и запечатлевать скривлённые рожицы. А то на многих детских Алиных фото, которые они делали сами ещё маленькими, хорошо получилась только беседка с морем, а дети щурились от солнца.

В кафе у остановки заиграла песенка «Алиби». Она же звучала по радио в тот вечер, когда они с Денисом возвращались с моря.

Перелистай мысли и фразы, словно альбом полупустой. И привыкай, что моё сердцебольше не с тобой. Я только звук. Разве не слышишь?я не твоя, здесь меня нет.

Забудь обо мне, забудь. Я – твоё табу, Ничего вернуть нельзя. Прости, ты меня прости, Но порвалась нить, Просто отпусти меня.

Денис на словах припева тогда резко затормозил, выскочил из машины и закурил.

Перечеркни несколько строчек, точку поставь, сердце не тронь. Я упаду капелькой грустина твою ладонь.

Потом сел в машину и зачем-то спросил:

− Ты меня ещё курящим не видела?

Курящим? Она его и настоящим-то никогда не видела! Чувства Алевтины тогда были созвучны другой музыке, но песенка отвлекла, и где-то по извилинам проползла уставшая мысль: ах, да! он ведь говорил, что не курит.

Что-то у нас не совпадает, я вместо слов тихо дышу Время на ноль боль умножает, просто ухожу.

Зоряна подъехала, как и обещала, и началась задуманная культурная программа. Теперь уже Алевтина могла спокойно рассматривать прилавки рынка набережной, полные всякой дребедени.