Талисман

Дорогая Кети,

если ты читаешь это письмо, я уже в мире ином. Пока у меня не появилась Кэссиди, я не часто задумывалась о своем конце. Теперь же считаю материнским долгом предусмотреть свою смерть. Меня не пугает сама мысль о кончине, меня тревожит будущее дочери.

Наш поверенный уже сообщил тебе, что я хочу видеть тебя и Джареда опекунами моей Кэссиди, если и Брейди не станет. Я знаю, что вы откликнетесь на эту просьбу и полюбите мою девочку, как родную дочь. Но я также догадываюсь, что ты, Кети, будешь шокирована, узнав, что я предпочитаю видеть Джареда единственным опекуном моей Кэссиди, если вы оба когда-нибудь решитесь на развод.

Я не рассчитываю на твое безоговорочное понимание, ибо догадываюсь, как тебя заденет мое окончательное решение. Но надеюсь объяснить это условие тем, что желаю таким образом продлить вашу общность, спасти ту истинную любовь, которой могут повредить временные обстоятельства. Кети, я знаю, что ты никогда не оставишь Кэссиди, но так же твердо знаю, сколько Джаред значит для тебя.

Кейт прочла первую страницу письма и глубоко вздохнула. Оптимистическая уверенность подруги растрогала ее, но и огорчила. Ей казалось невероятным, что Сьюзен, задолго поняв, что ее и Джареда брак шаток, решилась выдвинуть такое странное условие гарантом взаимности тающего чувства.

Кейт хорошо помнила свою влюбленность в Джареда. Помнила их короткий брак и последовавший за ним разрыв. Но ей казалось невероятным повернуть все вспять даже ради дочери Сьюзен.

Она откинулась на спинку кресла и плотно прикрыла глаза.

— Уже дочитала? — тихо спросил сидевший рядом Джаред.

— Еще нет, — ответила она. — А ты?

— Прочел трижды.

— И о чем говорится в твоем письме? — насторожилась Кети.

— Обычная для Брейди галиматья, не более того.

— Вот как? Тогда я дочитаю свое. — Кейт вернулась к письму.

Ты, Кети, знаешь, что семья — это не родство крови, но родство душ. И я, много раз наблюдая тебя и Джареда с Кэссиди, знаю, как вы близки друг другу. Я не могла бы желать для своей малышки лучших родителей, чем вы, случись со мной и Брейди несчастье.

— Кети, что такое? — растерянно спросил Джаред, увидев, как, спрятав лицо в ладони, сдерживая звучные всхлипывания, расплакалась Кейт.

Джаред понимал, что слова письма всколыхнули в ней подавленную скорбь. Он догадывался, что любое решение Кейт будет продиктовано только ее чувством долга по отношению к Сьюзен и Кэссиди, но не желанием остаться его женой. Однако Джареда это не смущало. Он погладил Кети по плечу.

— Простите меня, — проговорила она. — Я сейчас успокоюсь и дочитаю.

Я не хотела тебя обидеть, Кети. Пусть это письмо не будет тебе укором. Я искренне тебя люблю и желаю тебе только добра. Я знаю, что моя смерть отзовется болью в твоем добром сердце, и хочу, чтобы ты не была в этот миг одинока.

Береги себя и позаботься о моей девочке.

Люблю и верю,

твоя Сьюзен

Кейт дочитала послание подруги, но письмо не разъяснило ее недоумений. Она не понимала, как Сьюзен, такая рассудительная, могла связывать столь несовместимые вещи. На каком основании она сопрягала благополучие своей дочери и прочность отношений Кейт и Джареда? Почему для Сьюзен так важно было знать, что даже после ее смерти они останутся вместе? Для чего Сьюзен понадобилось делать Кэссиди условием этого распадающегося единства? Не правильнее ли было доверить девочку Кейт и позволить ей самой решать проблемы своего супружества?