Талисман

Даже будучи такой неопытной в отношениях между мужчиной и женщиной, она почувствовала, что поцелуй был чем-то новым для него, что он сделал это только для того, чтобы сделать приятное ей. Но после нескольких пробных покусываний он овладел искусством, захватывая ее рот с потрясающей полнотой, его язык проникал в глубины рта, пробуждая в ней чувственный ритм, старый, как само время. Лоретта приникла к нему, запуская руки в его волосы, забыв на минуту о своем страхе. Обняв ее, он прижал ее теснее к себе. Она ощущала биение его сердца. Или, может быть, это билось ее собственное сердце? Это не имело никакого значения. Все, что имело значение, были захлестнувшие ее чувства.

Когда наконец Охотник отклонился, чтобы вдохнуть воздух, взгляд его темных глаз был окутан нежностью. Он улыбался медленной, задумчивой улыбкой и, опустив девушку вдоль своих бедер, позволил ее ногам коснуться пола. С чрезвычайной медлительностью он взялся за край блузы и поднял кожу, скользя по ребрам, задевая возбужденные груди. Лоретта устремила свой взгляд на него, пытаясь подбодрить себя.

— Мне страшно, — сказала она дрожащим голосом.

— Мне страшно рядом с тобой, — пробормотал он.

— Тебе? Но почему ты…

— Потому что ты солнечный свет. Потому что ты делаешь песню радости внутри меня. Я имею очень большой страх, что ты уйдешь от меня. — Он стянул с нее блузу через голову и отбросил в сторону. Улыбаясь, он разгладил ее волосы, затем поднял их и снова опустил на плечи, расположив так, чтобы они покрывали груди. Скользя ладонями по телу, он нащупал завязку, поддерживающую юбку, и быстро развязал узел. — Nei com-maz-peein.

Она схватилась за юбку.

— Что это значит?

— Я люблю тебя.

— О Охотник.

Он потянул юбку из ее рук и дал ей упасть, затем опустился на одно колено перед нею, стараясь не смотреть на нее, пока расшнуровывал мокасины. Он согнул ее ногу, чтобы снять мокасин, и, прежде чем она успела догадаться о его намерении, опустил голову, чтобы поцеловать внутреннюю сторону бедра. Она прикрыла руками треугольник золотистых волос.

— Охотник, не делай этого.

Улыбаясь, он снял другой мокасин, украв еще один поцелуй, продолжая, на этот раз, держать ее за ногу так, что она нетвердо стояла на одной ноге, пока он провел губами до рук с побелевшими суставами пальцев.

Она дернулась и запрыгала, стараясь сохранить равновесие.

— Что ты… Охотник, не делай этого!

Он легко коснулся губами кончиков пальцев и вывел ее из состояния равновесия, толкнув плечом. Она запищала, испугавшись, и снова запрыгала в попытках остаться в вертикальном положении. Его толчок сделал это невозможным. Машинально она схватилась за его плечи, оставив место, к которому он стремился, на минуту без защиты. Охотник с точностью меткого стрелка попал в цель.

Схватив его за волосы, Лоретта закричала и упала спиной на кровать. В следующее мгновение она оказалась прижатой двумястами фунтов бронзовых мускулов. Соски ее грудей торчали сквозь занавес волос, их концы скользили по его груди, когда он двинулся вверх на нее. С замиранием сердца она смотрела на него. Его рот искривился в озорной улыбке.

— Охотник… никогда не поступай так больше. Это… позорно.

— Нет позора, — прошептал он, нагибаясь, чтобы поцеловать ее в шею. Концы его пальцев скользили вниз по ее руке, зажигая кожу пламенным огнем. — Сладкая, Голубые Глаза. Penende, мед. Доверяй этому команчу.

Следуя вдоль ремешка из сыромятной кожи, на котором висел ее медальон, его губы начали двигаться вниз к ее груди, длинные его волосы рассыпались по ее грудям, щекоча и посылая волны чувственности по всему телу. Она прикрыла соски ладонями. Когда он натолкнулся на барьер из напряженных пальцев, он обошел их, дотрагиваясь губами легко, как крыльями бабочки, находя открытые места на грудях, где не хватало ее пальцев и ладоней.

— Доверяй этому команчу, маленькая.

Она быстро передвигала руки, чтобы помешать ему, и точно также он быстро менял свою тактику и целовал вновь открывшиеся места, откуда она только что убрала руки. Огонь пронизывал все ее тело, согревая кожу, перехватывая дыхание. Лоретта понимала, чего он хочет, и это пугало ее. Она еще крепче прижала руки к грудям, смутно ощущая царапины, наносимые ее собственными пальцами, так как все ее чувства сосредоточились на прикосновении его губ, вольностях, которые он себе позволял.

Они продолжали эту борьбу до тех пор пока, к большому огорчению Лоретты, она не подвинула одну руку достаточно далеко от центра, чтобы обнажить розовую верхушку. Охотник накинулся на нее горячим и влажным ртом, от движения его языка ее бросило в дрожь. Она глубоко вздохнула, напрягаясь.