Талисман для героя (СИ)

Тогда я еще был салага в Российской армии. Случилось так, что на мой талисман обратил внимание заместитель командира первого взвода сержант Кулиш. Это был детина под два метра ростом с кулаками, как капустные кочаны. Он постоянно докапывался до новобранцев и учил их уму-разуму самыми разнообразными способами, причем доставал не только солдат своего взвода, но и всей роты.

— Что это у тебя? — задал он вопрос, когда наш взвод забежал в роту после утренней пробежки в форме одежды номер два.

— Талисман. Дед подарил.

— Это же хрень какая-то битая. Снимай! И чтобы я больше этого не видел.

Я, молча, мотнул головой.

— Ты чо не понял, дух! Снимай, я сказал!

— Почему?

— Потому, что по уставу не положено всякую хрень таскать на цепи.

— А крестики положено по уставу таскать? — я указал пальцем на грудь Кулиша.

В роте наступила гробовая тишина. Под сотню человек замерли, устремив взгляды в мою сторону. Спорить с Кулишом было равносильно самоубийству.

Первый удар я пропустил. Пролетел меж кроватей и крепко приложился затылком к полу. В глазах все поплыло. Сквозь туманную муть медленно проявилась физиономия Кулиша. Он наклонился и рванул медаль деда с моей шеи.

Тут во мне будто, что взорвалось и подбросило пружиной. Я вскочил на ноги.

Кулиш шел от меня, покручивая талисманом на порванной цепи.

— Эй, — окликнул я его. Он обернулся.

Бью с разбегу в прыжке ногой в лоб. И как я достал на два метра? Сам не понял.

Он грохается на пол, роняет талисман, но тут же вскакивает, трясет головой и кидается на меня.

Дальнейшее помню плохо.

Помню кровавую маску вместо его рожи, и как меня оттаскивали от него.

Позже выяснилось, что я сломал ему нос и выбил два зуба. Сам отделался фингалом под глазом, и рассеченной губой.

А потом были разборки. Поначалу меня хотели отдать под суд за избиение старшего по званию. Но, спасибо нашему ротному. Он разобрался, узнал из-за чего была драка идоложил обо всем, как есть командиру полка. Тот замял дело.

Я был наказан пятью нарядами вне очереди, а Кулиша отправили дослуживать на север в Алакуртти.

— Молодец, — говорил мне ротный. — Правильно все сделал. Не посрамил память деда. На такую медаль молиться надо.

С тех пор он регулярно предлагал мне остаться на сверхсрочную.

— Что тебе делать на гражданке? — задавал он мне один и тот же вопрос. — Ну, будешь ты работать в какой-нибудь конторе. Может быть, свою фирму откроешь. И что с того? Ты же настоящий боец. В тебе кровь воинов. Ты должен остаться.

— Не люблю войну, — отвечал я. — Хочу мирно созидать.

— Зря, — говорил он. — Но ты подумай все же.

Я даже и не подумал.

Медленно тянулся день за днем, и наконец, настал мой срок.

Падал пушистый снег. Я уходил на дембель.

— Не передумал? — спросил ротный, подавая мне руку на прощание.

Я, молча, мотнул головой.

— Ну, бывай, архитектор. Что-то сдается мне, ты еще вернешься сюда.

* * *

— Валера! Ты чего тормозишь! Тост давай!

Настойчивый голос Кожуры выталкивает меня из потока моей памяти. Поднимаю стакан.

— Поздравляю вас, симулянты! Мы на правильном пути! Желаю вам и себе в скором времени обмыть звезды героев!

Делаю большой глоток. Холодный спирт пьется как вода. Передаю стакан Роману.

— За нас, — коротко говорит тот и прикладывается к стакану.

— За мир во всем мире, — торжественно продолжает Кожура. — И пусть эти американские и советские награды в одном стакане станут его символом.

— Хорошо сказал, — Роман показывает большой палец.

Кожура допивает остатки спирта, после чего мы возвращаем награды на парадную форму.

Резко звонит телефон на тумбочке. Роман берет трубку.

— Да. Да, все хорошо. Да, полный сервис. Нет. Все хорошо. Спасибо.

Возвращает трубку на место.

— Администраторша звонила. Спрашивала, не надо ли еще чего.

— И ты сказал, что не надо, — ухмыльнулся Кожура. — А надо было телок заказать. Не догадался ты, дурачок.

— Сам козел, — огрызнулся Роман. — Я давно знаю, что у тебя пустая башка. Холодильник открыть не мог.

— Лучше пустота в башке, чем говно, — парирует Кожура. — А ты своим рождением осквернил этот мир, воистину.

По уже заведенной привычке они лениво переругивались.

«Опять старая песня», — подумал я, вставая с дивана. Подхожу к окну. За ним с высоты десятков этажей открывается вид на Москву-реку и Новоарбатский мост, или, как его тут зовут. Не знаю. Никакого Нового Арбата здесь нет.

С этого моста в моем мире стреляли танки. Мне было тогда совсем мало лет. Я смотрел расстрел «Белого дома» по телевизору и принимал это за увлекательную игру.

Выстрел. Танк судорожно дергается, и через миг — черное разрывается на белом.

Мост. Танки. Дым.

Мост, Танки…