Талисман для «Яичницы»

– У тебя не получается летать, потому, что ты не веришь в способность чучел.

Смотри! Над головой опять летели чучела. Я представил себя птицей, только за спиной у меня вместо крыльев был открытый парашют, ветер подхватил меня и отнёс на несколько метров от моих учителей.

– Сказал бы сразу – учись представлять, а то: думай, думай!

Весь состав переродившегося зверья, захлопал в ладоши, даже дракончик, запрыгал, как мячик. Через день мы с Крисом носились наперегонки по небу, я научился ловить воздушные потоки и мой полёт стал больше походить на перемещение планера. Правда, я проигрывал дракончику в воздушных дуэлях. Но это, уже, хоть что-то, лучше, чем ползать или стоять закопанным в землю. Сармат был доволен:

– Теперь мы команда, у нас каждый участник на счету. Теперь мы можем передвигаться в Междувременье и искать. Наша задача найти проходы в другие миры.

Порталы? – спросил я.

– Можно и так назвать. В Междувременье нельзя долго находиться, нельзя привыкать, иначе оно не отпустит тебя и всегда существует опасность, что ты останешься в нём навсегда, в том образе, который оно за тобой закрепило.

– Ты хочешь сказать, что чучела, улетевшие на юг – это те существа, что не смогли вырваться из лап этого мира?

– Как знать? Как знать? Может и так? В любом случае, для тебя это положительная вдохновляющая новость – все-таки в стае прожить легче, чем в одиночку. Это не шутка, если по каким-то причинам Междувременье не выпустит тебя за границы своего периметра. Любой народ, Боря – это стая, и в ней существуют только те законы, которые помогают этой стае выжить, в любом мире и при любых условиях.

Мы опять сцепились с Вороном в споре:

– Ну хорошо. Вы нашли мир, предположим мою Землю. Что вас там не устроило? Я понимаю, Междувременье не отпускает свои игрушки без подарка, это оно вас превратило в животных, но оно отпустило вас. Чего вам не живётся спокойно? Обязательно нужно влезть в какую-то бяку! Типа общества животных в борьбе за свои права.

Сармат обратился к слушателям:

– Он не понимает! Тебе даже Междувременье дало статус чучела, из-за инфантильности, в Кукурузе больше сознательности, чем в тебе, Борис Савельевич. Попробую объяснить, раньше мы все были такими, как вы, всё нас устраивало, мы со всем были согласны, может быть, поэтому и попали сюда? Я не знаю, кто нас наказал, но в любом случае – это не колдовская формула Криса. Мы с Кукурузой насели на него, когда ещё она была чучелом, а я – знаком вопроса, с точкой, вместо ног.

Кристофер признался, что никакой он не колдун, и колдовать совсем не умеет, а формула, которую он произнёс – это был просто набор слов:

– Фигли, мигли, профсоюз. Аты, баты, циферблат.

– И, что? Сработало?

– Как видишь?

И Сармат показал на зелёного дракончика.

– А профсоюз то причём? Он, по идее, должен защищать.

– Вот вы, Борис Савельевич, проработали всю жизнь, до пенсии. Платили взносы. Скажите, как часто он вас защищал? Может оплачивал стоимость путёвки в санатории или за рубеж? Может оказывал материальную помощь? Ведь это его прямая обязанность, по идее!

Я пытался вспомнить, но мозги чучела ничего не вспоминали, кроме новогодних подарков, которые мне не доставались. Блин! За всю трудовую жизнь, даже открытку не прислали. Моя каска, из детского горшка, валялась на поверхности. Я, как живой ретранслятор, делился своими мыслями с окружающими.

– Вы сами создали такую структуру, помогающую распределять материальные блага среди власть имущих. Профсоюз в такой форме не прижился в вашей стае, он представлял из себя ложь и мешал выживать.

Опять пошёл конфетный дождь, и я одел каску на голову.

– А, при чём здесь циферблат? В этом мире всё равно нет времени.

Детский горшок лучше всякого профсоюза спасал мою голову от конфетного дождя и от любопытных слушателей. Я смотрел, как поверхность впитывает капли. В этом мире земля ест конфеты с обёртками. Блин! Шоколадки стали падать.

– Град пошёл, – сделал философское замечание Сармат, – Скоро зима.

Надо спешить, иначе сахаром заметёт все приметы, и нам придётся зимовать в Междувременье. На этот раз нам не повезло: был настоящий осенний долгоиграющий дождь, земля не успевала бороться с ненастьем и переваривать сладости, под ногами стали образовываться лужи из ирисок и варенья, мы потянулись к Крису, он под скалой нашёл брошенное гнездо, похожее на пещеру, там было вполне комфортабельно и безопасно, в крайнем случае, ничто на голову не падало. Пещера была вместительная и, по всей видимости, глубокая. Мы, всей толпой, расположились у входа, в надежде, что дождь кончится и перестанет сыпать с неба шоколадной крупой, по– моему, это были лесные орешки, а не арахис. Ворон, брезгительно, отодвигал капли от своих ног. Мы с ним уединились от товарищей по несчастью, и продолжили свой разговор.