Талисман (др. изд.)

– Ради всего святого, ваше величество, – сказал де Во, – не принимайте это близко к сердцу. Здесь ведь нет дверей, и вас услышат; а такие речи уже можно услыхать и среди воинов; это вносит ссоры и распри в христианское войско. Не забывайте, что ваша болезнь теперь главная пружина их начинаний. Скорее баллиста будет стрелять без винта и рычага, чем христианское войско – без короля Ричарда.

– Ты льстишь мне, де Во, – сказал Ричард: он все же не был безразличен к похвалам. Он опустил голову на подушку с намерением отдохнуть, более решительным, чем выказывал до сих пор. Однако Томас де Во не принадлежал к числу льстивых царедворцев: эта фраза как-то случайно сорвалась у него с языка. Он не сумел продолжать разговор на столь приятную тему, чтобы продлить созданное им хорошее настроение, и замолк. Король, опять впадая в мрачные размышления, резко сказал: – Боже мой! Ведь это сказано только для того, чтобы успокоить больного. Разве подобает союзу монархов, объединению дворянства, собранию всего рыцарства Европы падать духом из-за болезни одного человека, хотя бы и короля Англии? Почему болезнь Ричарда или его смерть должна остановить наступление тридцати тысяч таких же смельчаков, как он сам? Когда олень-вожак убит, стадо ведь не разбегается. Когда сокол убьет журавля-вожака, другой продолжает вести стаю. Почему державы не соберутся, чтобы избрать кого-нибудь, кому они могут доверить руководство войском?

– Это верно. Но если вашему величеству угодно знать, – сказал де Во, – то я слышал, что по этому поводу уже были встречи между королями.

– Ага! – воскликнул Ричард, и его честолюбие сразу проснулось, дав иное направление его раздражительности. – Я уже забыт союзниками прежде, чем принял последнее причастие? Они уже считают меня мертвым? Но нет, нет – они правы. А кого же они выбрали вождем христианского воинства?

– По чину и достоинству, – сказал де Во, – это король Франции.

– Вот оно что! – отвечал Ричард. – Филипп Французский и Наваррский, Дени Монжуа – его наихристианнейшее величество – все это пустые слова. Здесь, правда, может быть риск: он способен перепутать слова en arriere и en avant[9] и увести нас обратно в Париж, вместо того чтобы идти на Иерусалим. Этот политик уже заметил, что можно достигнуть большего, притесняя своих вассалов и обирая своих союзников, чем воюя с турками за Гроб Господень.

– Они могут также избрать эрцгерцога Австрийского, – сказал де Во.

– Как? Только потому, что он велик ростом, статен, как ты сам, Томас, и почти столь же тупоголов, но без твоего презрения к опасности и равнодушия к обидам? Говорю тебе, что во всей этой австрийской туше не больше смелости и решительности, чем у злобной осы или храброго кобчика. Вон его! Разве может он быть предводителем рыцарей и вести их к победе?

Дай ему лучше распить флягу рейнвейна вместе с его дармоедами и ландскнехтами.

– Есть еще гроссмейстер ордена тамплиеров, – продолжал барон, не жалея, что отвлек внимание своего властелина от его болезни, хотя это и сопровождалось нелестными замечаниями по адресу принцев и монархов.

– Есть гроссмейстер тамплиеров, – продолжал он, – неустрашимый, опытный, храбрый в бою и мудрый в совете. К тому же он владеет королевством, которое могло бы отвлечь его от завоевания Святой земли. Что думает ваше величество о нем как о предводителе христианской рати?

– Да, – отвечал король, – возражений против брата Жиля Амори* нет: он знает, как построить войска в боевом порядке, и сам всегда сражается в первых рядах. Но, сэр Томас, справедливо ли было бы отнять Святую землю у язычника Саладина, отличающегося всеми добродетелями, которые могут быть и у неверного, и потом отдать ее Жилю Амори? Он хуже язычника: идолопоклонник, последователь Сатаны, колдун. Он совершает во мраке своих подвалов самые жуткие и жестокие преступления.

– А гроссмейстер ордена госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского? Его слава не запятнана подозрениями в ереси или в магии, – сказал Томас де Во.

– Этот жалкий скряга? – поспешно возразил Ричард. – Разве его не подозревали (даже больше, чем подозревали) в продаже неверным наших секретов, которые они никогда не получили бы силой оружия? Ну уж нет, барон! Лучше предать армию, продав ее венецианским шкиперам и ломбардским торгашам, чем доверить ее гроссмейстеру ордена святого Иоанна.

– Тогда я решусь сделать другое предложение, – сказал барон де Во. – Что вы скажете о доблестном маркизе Монсерратском? Он так умен, изящен и в то же время хороший воин.