Талисман египетской царицы

– Это так, госпожа! Но Брут также был убежденным республиканцем, он считал, что Цезарь хочет присвоить себе единоличную власть, покончив с республикой, и потому достоин смерти.

– И кто же сейчас правит в Риме? – спросила Клеопатра.

– Цезарь назвал своим наследником Октавиана Августа.

– Октавиан очень молод, ему только девятнадцать лет!

– Это так, госпожа, но он показал себя сильным и умелым политиком. Кроме того, большое влияние приобрел Марк Антоний…

– Марк Антоний? Я помню его! – Лицо царицы стало задумчивым. – Ладно, ты можешь идти!

Гонец поспешно покинул ее покои.

Едва дверь за ним затворилась, царица вскрикнула, как раненая птица, и упала на пол. Синтия подскочила к ней, но Клеопатра гневным жестом оттолкнула служанку.

Неподвижно пролежав несколько минут, снова поднялась. Глаза ее были сухими.

– Приведи моего сына! – приказала она.

Служанка поспешно удалилась, и через несколько минут в сопровождении двух нянек привели Цезариона.

Царица обняла кудрявого мальчика, поцеловала его в макушку и прошептала:

– Твой великий отец умер. Но не отчаивайся, малыш, я не отступлю и сделаю так, что в твоих руках будет власть над всей Азией! Мне поможет в этом волшебное ожерелье царицы Хатшепсут…

Солнце уже опустилось в морские воды, и Александрия погрузилась в ночную тьму. Но город не спал. Он был озарен тысячами огней, из садов и дворцов богатых горожан доносились звуки кифар и цитр, звон кимвалов, пение греческих актеров.

Марк Антоний вышел из носилок перед самой пристанью.

Перед ним на медлительных водах Нила медленно покачивалась огромная галера Клеопатры. Она от носа до кормы была освещена многочисленными светильниками и лампадами, из огромной надстройки, занимавшей большую часть корабля, доносилась музыка.

Когда Клеопатра прислала к нему посыльного и пригласила на обед не в свой дворец, а на эту галеру, Антоний был удивлен. Теперь же он понял, что именно этого и добивалась заносчивая царица – она хотела поразить гордого римлянина.

Он ступил на деревянные мостки, соединявшие судно с берегом, прошел по ним, поднялся на борт галеры…

И в ту же секунду раздался гулкий удар гонга, и прямо перед ним в воздухе расцвел огненный цветок.

Антоний невольно попятился, но тут же застыл в изумлении: бившее из нескольких кувшинов пламя сложилось в первые буквы его имени – Марк Антоний…

Огненные буквы еще пылали в вечернем небе, а двери палубной надстройки распахнулись, и навстречу Антонию вышли приближенные Клеопатры.