Талисман египетской царицы

Может быть, ей померещилась эта встреча, эта женщина и нож в пакете?

Да нет, не бывает таких подробных, таких достоверных галлюцинаций… Алиса в мельчайших деталях помнила лицо той женщины, ее темные выпуклые глаза, комочки туши на ресницах, криво накрашенный, слишком яркий рот…

Алиса встала, побрела домой.

Войдя в свою квартиру, она первым делом пошла в комнату, где, как она помнила, лежал тот старинный нож.

Ножа не было на прежнем месте.

Алиса торопливо осмотрела комнату, проверила ящики стола, все те места, куда могла положить нож, но его нигде не оказалось.

Значит, ей ничего не померещилось… но как, как та женщина попала в ее квартиру? Как она достала этот злополучный нож?

Алиса бродила по квартире как потерянная, и вдруг зазвонил телефон.

Она бросилась к нему, схватила трубку, как будто от этого звонка зависела ее судьба, и услышала незнакомый женский голос…

Незнакомый? В следующую секунду она узнала его, это был голос той женщины, шантажистки из сквера.

– Алиса, – проговорила шантажистка, – мы не закончили наш разговор. Нам помешали. Мое предложение остается в силе.

– Ваше предложение? – переспросила Алиса, чтобы выиграть время.

– Не делайте вид, что забыли, о чем речь! – раздраженно воскликнула шантажистка. – Вы все прекрасно помните! Я отдам вам нож в обмен на камень… – Алиса молчала, и ее собеседница настойчиво повторила: – Нож в обмен на камень! Отдайте мне его! Он попал к вам в руки совершенно случайно, вы ничего о нем не знаете, вы… вы не имеете на него никаких прав!

Алиса задумалась.

На самом деле, зачем ей этот камень? Отдать его, и дело с концом… Кажется, этот неприятный капитан больше не считает ее главной подозреваемой, ее оставят в покое. Но вот если всплывет нож с ее отпечатками пальцев, все закрутится по новой, те двое милиционеров вцепятся в нее, как ищейки, и не отпустят, пока не упрячут на зону. Надо отдать камень…

Но что-то в ее душе противилось этому решению.

Красный кулон достался ей от Натальи Юрьевны, старая актриса оставила его Алисе как память о себе. Отдать его совершенно постороннему человеку – это значило бы предать ее память.

Но этим все не исчерпывалось. С того момента как Алиса получила этот камень, жизнь ее удивительным образом переменилась, судьба стала к ней добра. Ее стали принимать всерьез бывшие коллеги, ее пригласили на съемки…

И это было не все!

Алиса чувствовала какую-то постороннюю, непривычную силу, которая не позволяла ей отдать камень. Как будто сам камень сопротивлялся такому решению, как будто он хотел остаться у нее.

Алиса дотронулась до кулона, который висел у нее на шее, и почувствовала исходящее от него тепло. Тепло и силу.

– Я не отдам камень, – проговорила она тихо, но твердо.

– Ах, вот как… – отозвалась ее собеседница после короткой паузы. – Не отдашь? Ну, тогда пеняй на себя…

Алиса положила трубку и прислушалась к себе. Камень продолжал греть ее кожу мягким теплом, стало быть, она все сделала правильно.

И в этот самый момент она вспомнила, что не видала тот злосчастный нож с перламутровой ручкой с того самого времени, когда Глеб побывал в квартире в ее отсутствие и забрал все мало-мальски ценные вещи. Стало быть, нож был у него! И она, Алиса, не могла им воспользоваться для убийства! Но как это доказать, тут же задумалась Алиса, вряд ли в милиции поверят ей на слово. И как бы в ответ на ее мысли снова раздался телефонный звонок.

– Ну что еще, – недовольно сказала она в трубку, думая, что звонит все та же шантажистка, – кажется, мы все уже обсудили! Я не…

– Прошу прощения, – раздался в трубке вежливый мужской голос, – я говорю с Алисой Леонидовной Окуневой?

– Да, я вас слушаю, – Алиса прикусила язык.

– Вас беспокоит следователь Гусев, – сказал мужчина, – попрошу вас прибыть завтра ко мне для беседы.

– Это по поводу убийства? – пролепетала Алиса, разом растеряв все свое мужество.

– Разумеется. И не забудьте паспорт.

Она с трудом смогла записать адрес – так дрожали руки.

Дверь каюты распахнулась. На пороге появился коренастый широкоплечий офицер, легат Марк Фурний.

– Император! – воскликнул он хриплым, возбужденным голосом. – Выйди на палубу, твоим солдатам нужно увидеть своего повелителя! Увидев тебя, они станут сражаться как львы!

– Вряд ли их воодушевит мой вид, – Август пытался шутить, но лицо его было бледно как бумага, под глазами залегли глубокие тени. Он не переносил качки и сейчас жестоко страдал от морской болезни.