Талисман Империи

Он оказался в хлеву – крытом загоне для домашних животных. Пахло навозом, под ногами хлюпала жижа, свет, проникавший из отверстий на крыше, был недостаточным, чтобы рассмотреть все в деталях, поэтому, сделав два шага наугад, Вахинак нечаянно наступил на курицу; перепуганная наседка, хлопая крыльями, с кудахтаньем: «Куда лезешь!» поднялась в воздух и заметалась по хлеву, пугая и человека, и животных; царедворец попятился, поскользнулся, упал к ногам осла, который тут же заревел: «И-а! Получай!» и брыкнулся. Вахинака, получившего удар в живот, угораздило подлететь к козлу, который, забыв про жвачку, заблеял «Бледненький!» и боднул его рогами так, что аристократ полетел верх ногами, приземлившись в загоне с быком. Тело чиновника не слушалось, голова болела, пульс бешено колотился, он увидел музыку, услышал цвета, потерял себя во времени и пространстве, но как только бык, потоптавшись на месте, взревел: «Убью!» и кинулся на него, в голове царедворца пронеслась мысль: «Спасайся!» с такой скоростью, что, совершив невероятный кульбит, он перелетел через ограждение и приземлился в куче навоза. На четвереньках подполз к двери и, открыв ее, оказался во внутреннем дворе дома.

Выходы всех комнат были обращены во двор жилища и занавешены коврами. Вахинак тихонько крался от комнаты к комнате, прислушиваясь к разговорам. За одной из дверей послышался голос Гранта:

– Мой старый друг. Проблема сущности человека находится в центре всех споров о человеке. Аристотель называл сущностью человека те его свойства, которые нельзя изменить, чтобы он не перестал быть собой.

– О, Грант, – говорил оппонент, – сущность человека – загадка, но я скажу так: труд делает человека человеком, и тем он отличается от животного. И никакого чуда!

– Тебе не кажется, что запахло навозом? – Философ принюхался.

Вахинак поспешил спрятаться в соседней комнате. Выглянула голова хозяина, он повертел головой и, вернувшись на место, произнес:

– Действительно, запах ощутимый.

– Вот, смотри, – продолжил Грант. – Чудеса бывают. Мне довелось увидеть талисман богов Палладиум и убедиться, что он может предсказывать события. Я начал задумываться: может быть, и сущность человека божественная.

Вахинак напрягся, его челюсть отвисла и, он приготовился услышать главное. Хозяин дома спросил:

– Где же ты увидел Палладиум? Я считал эту вещь мифической.

– Друг, Палладиум в Арташате. Ну, ладно, пора идти. Скоро начинаются занятия со студентами.

Друзья вышли из дома, тепло простились, и Грант ушел. Хозяин долго смотрел вслед философу: «Надо же, Палладиум в Арташате!» Позади него послышались шаги. Обернулся. Картина, которую он увидел, потрясла до глубины души: из его дома выходил второй человек в государстве в белой тунике и зеленом плаще, весь помятый и перепачканный навозом, с синяками на лице и перьями в волосах. Вахинак, сделав вид, что ничего странного не происходит, что так сейчас принято ходить, прошествовал мимо потерявшего дар речи гражданина и быстренько перебежками двинулся во дворец.

Глава 21

Отряд парфян численностью в три тысячи человек, все на лошадях, приблизился к Арташату и стал лагерем у стен армянской столицы. Встреча двух царей, армянского и парфянского, по вопросу раздела Осроены⁴⁷ предполагалась на следующий день.

Шадман, начальник канцелярии, убеленный сединами опытный царедворец, одетый в красный парфянский халат, расшитый жемчугом и драгоценными камнями, сладким голосом говорил царю Фраату IV, восседавшему в шатре на походном троне:

– Государь, ты мог бы предложить Тиграну город Эдессу, населенный преимущественно армянами, в обмен на остальную территорию Осроены.

– Никаких уступок! – красавица Муза в зеленой тунике, бледно-голубой шелковой столе и прозрачной палле, встала у трона царя: – Парфия должна получить все, в том числе и Армению.

Возражать было опасно, и, взглянув на Фраата, ласково целующего жену, Шадман подумал: «Женившись на Музе, не очень умный Фраат перестал думать сам, полностью доверившись женщине», а вслух шутливо посетовал:

– Конечно, всегда нужно брать побольше, но, проявив щедрость, отдав крохи, в итоге получаешь все!

Советник ушел, а прекрасная Муза, царственно пройдясь по шатру, волоча ароматный шлейф благовоний, продолжила наставлять царя:

– Переговоры – лишь прикрытие операции по поиску Палладиума. У меня в армянском дворце есть свой человек, который вычислил тайник. Не забывай, Палладиум вознесет тебя к вершине могущества.

– Милая, – Фраат похотливо пожирал глазами жену, – я страстно хочу завладеть талисманом, но легче превратить пол-Азии в вассала, чем отнять хоть что-то у армян.

– Положись на меня. – Муза, безраздельно властвующая над мужчиной, загадочно поманила мужа и, перед тем как поцеловать, прошептала: – Сначала ты станешь другом императора Августа, потом посадишь на армянский престол своего человека, а затем, оставив в наследство нашему сыну величайшую в истории державу, станешь богом.

У Фраата голова пошла кругом. Жажда власти и сексуальное желание в нем слились.