Талисман Империи

Неудачи на Востоке, особенно разгром парфянами легионов Красса, Саксы и Антония, легли черным пятном на репутацию несокрушимых римлян, а потеря римских штандартов стала ужасным бесчестьем для армии и народа. Общественное мнение требовало жестоко отомстить парфянам и вернуть почитаемые святыни.

Август призадумался. Два десятилетия гражданских войн подорвали экономику Рима, а со слабо подготовленной армией нельзя ввязываться в новую войну с Парфией: поражение повлечет крах его власти. С другой стороны, поддержать свой престиж, уже пошатнувшийся, нельзя, не вернув орлов. Допустим, все же война! А кто будет командовать армией на Востоке? «Сам я не могу покинуть Рим, а полководец, вернувшийся с победой, затмит и свергнет меня». Непростая задача. Взвесив все, осторожно сказал:

– Никогда не начинай войну, если не уверен, что выиграешь больше при победе, чем потеряешь при поражении.

Загрустивший Меценат вдруг продекламировал:

Боги избрали Рим как свое земное жилище,

Дав главенство ему над миром;

Тебя призывают они: отомсти за вечный позор,

Рим возвеличь и спаси от униженной доли!

– Браво, Меценат! – Август хлопал в ладоши, впервые улыбнувшись за весь вечер. – Да, возвеличить Рим! Но как? Сивилла напророчила, что дождь золотой над Римом прольется.

– О, Август! Объяви о наступлении «золотого века», и неважно, что нарушается хронология. Твое правление – это новая эра!

Новая эра представлялась литераторам и поэтам так: люди и боги живут совместно, окунаясь в сладостное блаженство и безмятежное удовлетворение; нет ни войн, ни болезней, ни голода; все римляне вкушают плоды цивилизации; взошла эпоха спокойствия и процветания! Вергилию и Горацию, своим друзьям-поэтам, Меценат уже заказал пророческие поэмы.

Потомки Ромула, уставшие от ужасов и лишений войн, мечтающие о беспечной и полной всяческих благ жизни, воспримут веление императора отметить секулярными (столетними) играми наступление «золотого века», несомненно, восторженно. Спешите жить и благоденствовать, ибо жизнь циклична: через сто лет грядут жестокие испытания – наступит серебряный век, за ним медный, потом героический и, наконец, железное столетие (упадок).

Взволнованный Август встал, подошел к Меценату, обнял и поцеловал в лоб:

– Ты гений!

Расправив плечи, устремил взор в будущее. Избегая открытой монархии, он будет управлять Империей, отбирая все больше полномочий у сената и возводя культ своей личности до уровня божества. Неплохо и себя увековечить: один из месяцев года, Секстилий, например, называть Августом, как когда-то месяц Квинтилий переименовали в Июль в честь Юлия Цезаря.

Дочь Тигриса Эрато и сын царя Армении по прозвищу Руфус, разговаривая о чем-то веселом, шли по кривым улочками римского квартала, возвращаясь домой. Дважды в неделю Эрато посещала медицинскую школу, и, по требованию главы семейства Тигриса, ее постоянно кто-нибудь сопровождал. Сегодня это был рыжеволосый Руфус. Парень с таким редким цветом волос и черными бровями привлекал всеобщее внимание. В древности, бывало, рыжеволосых приносили в жертву богам, в Риме же рабы с медными волосами стоили вдвое дороже.

Девушка старательно посещала все уроки в частной медицинской школе и, несмотря на дорогое обучение, ей это позволяли, так как хорошее образование для будущей матери было возведено в Риме в культ: женщина должна разбираться в математике, философии, географии и астрономии, чтобы быть хорошим собеседником мужу и правильно воспитать детей. Эрато мечтала связать свою жизнь с врачеванием, и Руфус, шагая рядом, держа под мышкой увесистый медицинский трактат автора-грека (книга из пергаментных листов в деревянном с кожей переплете), говорил:

– Сестра, фактически все научные знания римляне переняли у греков.

– Руфус, это неважно! Мудрость знаний делает путь к счастью не столь извилистым, – сказала Эрато, поправляя полупрозрачный шелковый плащ голубого цвета, накинутый на длинную лиловую тунику с рукавами, широкую, с множеством складок.

В этот момент из тени забора вышли два головореза.

Преступность в Риме процветала. Грабежи, похищения и вымогательства происходили ежедневно, несмотря на то, что преступников все же излавливали и распинали на кресте, но бандиты продолжали терроризировать целые районы, и ходить по улицам было опасно, особенно ночью. Император Август занялся этой проблемой, но быстро решить ее не получалось; защищать себя каждый должен был сам.

Верзила, осклабившись, смотрел на жертву – юную девушку. Его напарник, поджарый вольноотпущенник небольшого роста, вытаскивал из-за пазухи нож и с кривой страшной ухмылкой шел напрямик к Руфусу:

– Ну, рыжий-красный, человек опасный, сейчас проверим, какого цвета у тебя кровь!