Талисман Карла Смелого

– А приглашения на свадьбу не принесли? – издевательски осведомился он. – Удобный случай, чтобы раздать их здесь, сэкономив на услугах почты! Это шутка, но теперь я без всяких шуток прошу вас покинуть мой дом. Всех троих, раз теперь вы одна семья. Очень жаль, Режий, но лучше было бы сначала подумать и не навязывать нам этого типа. Ко мне ему вход запрещен!

Лотарь повернулся к гостям.

– Прошу у всех прощения за неприятную интермедию. Музыка! А вас я провожу сам, – объявил он, тесня нежеланных гостей к вестибюлю.

Вновь зазвучал вальс, вновь закружились пары. Альдо наклонился к Адальберу.

– Вот так скандал! Такое нельзя спустить, – шепнул он. – Мало того, что этот человек, возможно, преступник, он еще готовится стать двоеженцем…

– Пошли!

– Что вы собираетесь делать? – забеспокоилась госпожа де Соммьер.

– Попробуем спасти бедную девушку от печальной судьбы, пусть даже она глупее гусыни. Ей, должно быть, лет семнадцать или восемнадцать, и она может сломать себе всю жизнь. В любом случае она заслуживает лучшего мужа, чем этот потрепанный донжуан!

Мужчины отправились в вестибюль, решив принять участие в разговоре, который продолжался на повышенных тонах. Тон повышали гости. Гнев хозяина улегся, сменившись полярным холодом.

– Разрешите нам сказать несколько слов, профессор, – попросил Альдо.

– Прошу вас!

– Небольшое уточнение, но оно может стать открытием для господина де Режий и его юной дочери, которая вряд ли встретит трудности, если захочет найти себе более подходящего мужа…

С фон Хагенталя вмиг слетело любезное безразличие, он разъярился не на шутку.

– Может, вы не будете вмешиваться не в свое дело? – рявкнул он, сжимая кулаки.

– Стоит ли так сердиться, когда речь идет лишь о том, чтобы все расставить по местам? Думаю, господин фон Хагенталь не забыл, как три недели тому назад мы пили чай в Брюсселе в доме госпожи Тиммерманс в обществе ее дочери Агаты и ее жениха, каковым был представлен господин фон Хагенталь!

Хагенталь пренебрежительно передернул плечами.

– Помолвка – дело непрочное, особенно если существует лишь в воображении женщины, которая к тому же немного не в себе. Милая Агата страшится одиночества, она недавно развелась и была счастлива, что я не остался безучастен к ее страданиям.

– Агата хороша собой и очень богата, так что трудно предположить, что она может страдать от одиночества.

– Беда в том, что ее бывший муж, барон Вальдхаус, хоть и развелся, угрожает смертью всякому, кто посмеет занять место рядом с ней, по-прежнему считая это место своим. Тогда я этого не знал, но, признаюсь честно, я слишком люблю жизнь и не желаю рисковать ею таким образом. А главное, я повстречал Мари, и теперь ее улыбка для меня дороже всего на свете. – Барон поцеловал руку невесты, на которой блестел красивый, но совершенно заурядный сапфир, окруженный мелкими бриллиантиками.

Лотарь взял Альдо под руку.

– Спасибо за готовность помочь мне, дорогой друг, но нет хуже глухого, чем тот, кто не хочет слышать, и нет большего дурака, чем тот, кто решил ничего не понимать. Позволим им уйти, а сами пойдем и выпьем по стаканчику во славу… истины! Дверь перед вами, доброго пути! Мне очень жаль, Режий!

Как только нежеланные гости исчезли, двери, закрытые в вестибюль, распахнулись, и там опять зазвучала музыка.

Альдо и Адальбер подошли к тетушке Амели и увидели, что она сидит в кресле в одиночестве.

– А где Мари-Анжелин? – спросил Альдо. – Танцует, конечно?

Но он ошибся. Негодующий голос План-Крепен раздался из-за кресла маркизы:

– Что у вас с головой, если вы задумали разрушить этот брак? Вам всегда нужно вмешиваться не в свое дело? Или вы влюбились с первого взгляда в эту розовую куропатку?

– Я? С чего вдруг?

– Потому что я вас прекрасно знаю! Ваша «великая любовь» к Лизе никогда не мешала вам иметь на стороне…

– Не будем продолжать, Анжелин! – вмешался Адальбер с широкой улыбкой. – Вернее, будем продолжать танцевать! Не знаю, знаете ли вы, что я король танго? Вы так прекрасны, что я боюсь беды для нас обоих! – продолжал он, увлекая План-Крепен чуть ли не силой в круг танцующих.

Другие пары заслонили их. Альдо, вздохнув, придвинул табурет времен Людовика XIII к креслу маркизы.

– Что еще плохого я натворил?

– Подумай сам! Мы все недавно узнали, что ненависть между отцом и сыном возникла на почве спора из-за руки мадемуазель де Режий. Сегодня мы поняли, что мадемуазель предпочла Карла-Августа – возможно, из-за замка Гранльё, – а ты, рыцарь без страха и упрека, являешься в больших сапогах и с самыми добрыми намерениями готов растоптать этот «счастливый союз», как говорили в старину. А что это значит? Это значит, что Мари де Режий свободна для Хуго! Который, я думаю, появится здесь с минуты на минуту. Так, и куда же ты? – удивилась тетушка Амели, заметив, что Альдо встал с табурета.

– На кухню, попрошу чашку липового чая, выпью пару таблеток аспирина и лягу спать. Спокойной ночи, тетя Амели!

– Ты не можешь отправиться сейчас спать!

– Почему это? Я старый, усталый человек…