Талисман Карла Смелого

Хагенталь опоминался после приступа и с видимым удовольствием наблюдал, как Альдо, не моргнув глазом, опрокинул ликерный стаканчик крепчайшей водки, подействовавшей на него, словно удар. И хотя ему было интересно, все-таки он не спросил, с помощью какого фрукта был произведен этот огненный напиток.

– Вы согласились выпить вина под крышей моего дома, благодарю вас, – прошептал старый хозяин.

– Почему бы нет? Вы же всеми силами стараетесь стереть следы преступления, в котором абсолютно никак не замешаны. Но почему именно вы, а не ваш отец? Или дядя?

– Я единственный сын и был уже немолод, когда незадолго перед смертью моего отца узнал эту историю. Она давила на него тяжким грузом, но он скрывал ее, отгородившись молчанием. Узнав о случившемся, я начал думать, как нам получить прощение, необходимость которого ощущал все настоятельнее. Как раз в то время я принял швейцарское гражданство. Теперь я настоящий единственный Хагенталь.

– Позвольте задать вам вопрос: а почему вы поселились именно здесь?

– В Грансоне? Это другая история, но, как мне кажется, она тесно связана с той трагедией, о которой я только что вам поведал. Здесь жил наш дальний родственник. Он купил этот дом и провел в нем долгие годы. Его увлекала история Средневековья, и он питал настоящую страсть к тем, кого называли когда-то Великими герцогами Запада, в особенности к последнему из них, который назывался Смелым или просто Смельчаком. Карл был человеком необычным. Он был баснословно богат, смелость его граничила с безумием, но при этом в нем словно бы таился злобный гений саморазрушения. И этот гений, соединившись с гордыней, которая граничила у герцога с болезнью, день за днем, шаг за шагом толкал его к страшной смерти: Карла нашли на берегу замерзшего озера неподалеку от Нанси, города, который он собирался сделать ключом Бургундии, с черепом, раскроенным топором, и телом, растерзанным волками. А он был господином Фландрии, Брабанта, Эно, Голландии, Зеландии, Фрисландии, Гелдерна, Малина, Маастрихта, Анвера, Намюра, Лимбурга, Люксембурга, Австрии, Артуа, Бургундии, желал стать королем, а затем, вполне возможно, и императором, если была бы на то Божья воля…

– Но на своем пути он столкнулся, – подхватил негромко Альдо, – с опаснейшим политиком своего времени, своим родственником, королем Франции Людовиком XI. Этот Вселенский Паук, лишь изредка покидая свой замок Плесси-ле-Тур, двигал шахматные фигурки из золота и хрусталя, держа руку на голове Милого Дружка, белой борзой, которую очень любил, и управлял многими другими фигурами. Видите, я тоже знаю историю, – с улыбкой добавил Морозини. – Эта страница завораживает и меня, и я испытал странное волнение, очутившись в Грансоне.

Хагенталь вновь закашлялся, и Альдо тут же протянул ему ложку тягучего сиропа.

– Спасибо, – поблагодарил больной, переведя дыхание. – Неужели, зная о битве Карла, вы ни разу не побывали здесь? И в Мора тоже? А ведь там случилось второе поражение, после которого произошла трагедия в Нанси!

– Нет, не довелось. Езжу я очень много, но в этих местах впервые.

– Подумать только! А ведь вы не просто специалист по старинным драгоценностям, но и знаток самых известных из них. Исторических! Вы меня удивили. Подойдите-ка к окну, которое выходит на заднюю часть дома, и скажите, что вы там видите.

– Живописный холм с деревьями на фоне далеких заснеженных Альп.

– На этом холме располагался роскошный лагерь Карла Смелого. Он весь был уставлен шатрами. Если вы подниметесь на этот холм, то внизу противоположного склона увидите большой камень. Он остался, а обширный пруд, который выкопали бургундцы, чтобы поить своих лошадей, исчез. Камень до сих пор называют «Камнем дурного совета», потому что, именно сидя на нем, герцог решил повесить на стенах замка и ближайших деревьях защитников города. Повесить, а когда места оказалось недостаточно, то и утопить. Вы… Я думаю, вы знаете, что за этим воспоследовало?

Голос барона совсем ослабел. Альдо поспешно наклонился к нему.

– Наша беседа вас утомила, простите и позвольте мне откланяться.

Старик поднял к нему изможденное лицо.

– Задержитесь еще немного… Я… не сказал главного.

– Но я могу вернуться.

– Нет. Мои минуты сочтены.

Рука его исчезла в кармане бархатного одеяния и вновь появилась, держа замшевый футляр с раздвижной крышкой. Отодвинув ее, барон достал нечто особенное, что мгновенно приковало к себе взгляд гостя. Для любого другого предмет смутно напомнил бы цветок из золота, но опытный взгляд Морозини сразу увидел, что перед ним оправа особого украшения, которое укрепляли на мужском головном уборе, закрытой короне или парадном шлеме. Украшение это иногда называли «колосом», иногда «гребнем», что, по существу, было неправильно, потому что «гребни» делались на шлемах, и к ним прикреплялись перья.

Барон высказал относительно него свои соображения.