Талисман мага

Во-первых, смолы: особенно заметный, когда еще по-летнему горячее солнце светило прямо на палубу, и из досок и щелей между ними лезла желтовато-коричневая вязкая масса. Во-вторых, свежей краски: еще раньше, чем успевал выветриться ее запах, краску «слизывало» море. И наконец, «ароматы», доносившиеся из камбуза, которые усиливались строго по часам три раза в день.

Это днем — ночью же на первое место выступали звуки. Шхуна начинала напоминать музыкальную шкатулку: скрипы, свист ветра в снастях, плеск воды. Негромкие, они вкупе с легкой качкой, скорее, успокаивали и усыпляли — однако не дай Бог случиться бессоннице: тогда любой, самый обычный, естественный шорох, начинал казаться загадочным и даже опасным.

А скука? Первые дни пребывания на шхуне Амалия пыталась читать, наблюдала за тем, как управляются с парусами, ловят рыбу и драят палубу матросы. Потом зарядивший на целые сутки мелкий дождь загнал пассажирку в каюту — крохотную, тесную, — большую часть которой занимала койка в два фута шириной. Единственный иллюминатор — прямо над водой, и потому, кроме постоянно накатывавших волн, разглядеть в него еще хоть что-нибудь не представлялось никакой возможности. Гроб да и только. Особенно тяжелой показалась последняя ночь: стоило закрыть глаза, как сразу представлялось, будто шхуна заполняется водой и медленно, с жутким скрипом, погружается на дно…

Сегодня, правда, все-таки выглянуло солнце, и Амалия, которая наконец-то, смогла вновь подняться на палубу, любовалась, как на фоне ярко-синего неба раскачиваются верхушки мачт. Смотреть на воду было невозможно: она сверкала так, что резало глаза.

— А что голова закружится, не боитесь?

Амалия обернулась и… Похоже, Патрик знал, о чем говорил: шхуна словно накренилась больше обычного…

— Ну вот! — Рука капитана слегка поддержала беспечную пассажирку за талию. — Все в порядке?

— Спасибо.

— Всегда рад помочь.

Женщина улыбнулась ему вслед: конечно, это были лишь обычные слова вежливости, но Патрик и правда был необыкновенно предупредителен с первого же дня плавания. В свою очередь, Амалия практически не доставляла ему хлопот: она ни на что не жаловалась, ничего не просила для себя дополнительно, а главное — не страдала морской болезнью, что само по себе вызывало если не уважение, то, по крайней мере, некую симпатию со стороны капитана да, пожалуй, и всей команды. Во всяком случае, настороженность и плохо скрытое неодобрение в глазах моряков постепенно исчезали.

Амалию же после недельного пребывания на корабле начали посещать довольно невеселые мысли. О том, например, сколько растеряло человечество из-за страшно памятной катастрофы пятитысячелетней давности. Когда вспоминались все эти авианосцы, эсминцы, подводные лодки, о которых вот так, запросто писали в своих книгах современники… Нет, шхуна капитана Патрика была прекрасна, а управлявшие ею люди отлично знали свое дело — однако и корабль, и моряки совершенно естественно смотрелись бы где-нибудь в шестнадцатом веке от Рождества Христова — то есть в середине второго тысячелетия, — тогда как сейчас шло уже восьмое!..

Впрочем, в данный момент Амалия, глядя вслед удалявшемуся капитану, думала о том, о чем могла подумать женщина любого века: какая у мужчины, который помог ей сохранить равновесие, горячая и сильная рука. Она задержалась на талии ровно столько, сколько было нужно — ни секундой больше, — не позволив себе ничего лишнего… Разумеется, через несколько минут Амалия уже забыла об этом своем мимолетном наблюдении, однако во время обеда руки сидевшего напротив капитана снова попались ей на глаза, и…

Собственно, в руках Патрика не было ничего особенного: руки как руки. Да и самого капитана никак нельзя было назвать красавцем: среднего роста, черноволосый, с довольно крупным ртом и маленькими глазками. Хотя и очень выразительными. Прямой нос, аккуратные уши… Амалии казалось, что свои наблюдения она проводила достаточно аккуратно — и когда Патрик неожиданно посмотрел на нее немного дольше, чем следовало, и улыбнулся, она, наконец, спохватилась и, чтобы скрыть возникшую неловкость, вернулась к своим прежним мыслям.

А выводы, к которым примерно за четверть часа до обеда пришла Амалия, были не такими уж неутешительными, как раньше. Да, катастрофа действительно отбросила цивилизацию назад на несколько столетий — и все же человечество неуклонно двигалось вперед. Правда, достижения последних веков касались не открытий в области техники, на которую делали ставку предшественники, а самого человеческого организма. Вот, например, телепатия. В прежние времена этот способ связи воспринимался исключительно как фантастика, хотя, похоже, даже и тогда попадались люди, умевшие передавать мысли на расстояние. Катастрофа же, по-видимому, значительно усилила эту, дремавшую у большинства, способность, и процент таких людей заметно увеличился.