Талисман Огня

Скир скакал галопом, пока лошадь вконец не выбилась из сил. Зрелище тысяч пауков, черной волной катящихся к нему, вызвало в его душе такой панический ужас, какого ему никогда не приходилось испытывать прежде. Но теперь, так далеко от города, Скир почувствовал себя увереннее. То, что произошло там, в Опкофарде, далеко выходило за рамки его понимания. Скиру хотелось немедленно поймать какое-нибудь животное и, выпустив ему кровь, вызвать Нэга и рассказать ему о случившемся. Но годы опыта в деле самосохранения не позволили ему выполнить эту заманчивую идею. Похоже, тут не обошлось без какого-то дьявольского дела, а возможно, и предательства. Скир не сумел бы сохранять так долго свою голову на плечах, если бы хоть кому-то доверял. Вот когда он вернется в укрепленный замок Нэга, расположенный в овеянном легендами Треугольнике, где сходились границы Коринфии, Заморы и Кофа, он сумеет разобраться в происходящем. У него есть друзья (или, во всяком случае, люди, которые согласятся за хорошую плату снабдить его кое-какой информацией), и они смогут предупредить его о том, что именно замышляет Нэг (если, конечно, это его шуточки). Ну а узнав все, Скир будет действовать по обстоятельствам. Но скорее всего, произошла какая-то ошибка — чего не бывает в таком сумасшедшем городе… Да, он узнает обо всем, когда доберется до замка Нэга. А если вдруг дела пойдут не так, как он рассчитывает, что ж, тогда он будет вести себя как вскрытый острыми колючками муравьед, занимающийся любовью, — медленно и с большой осторожностью. Холодок пробежал по спине Скира, и он плотнее закутался в украденный плащ.

— Часа через два мы разобьем лагерь, — сказал Конан.

Элаши заметила:

— Я думала, что мы будем путешествовать и ночью, когда дорога пустынна, а путь освещает луна.

— Скир рано или поздно должен лечь спать, мы тоже нуждаемся в этом. По крайней мере, ты и я.

Но очень скоро Конан резко остановил своего коня. Он напряженно уставился в темноту, а потом повернулся к Элаши.

— Ты, кажется, говорила, что эти пауки любят тепло, так?

— Да, они водятся в основном в пустыне. Такой холодный воздух, как здесь, наверняка убьет их или парализует:

— Не думаю, что это так. Смотри!

Элаши напрягла глаза, всматриваясь в темноту.

— Я не вижу ничего, кроме маленького холмика впереди.

Конан повернулся к Туэнн.

— Я вижу их, — тихо отозвалась она.

— Их? Где? — Элаши привстала на стременах. Ее юбка с длинными разрезами сдвинулась, приот¬крыв крепкие бедра, и Конан подивился сильным мышцам ее ног.

— Холм, — сказал киммериец. — Посмотри на него внимательнее.

Прошла еще одна секунда, и тут Элаши восклик¬нула:

— Он передвигается!

— Да. Это пауки. Возможно, те, которые нахо¬дятся снаружи, погибли, но похоже, что те, которые внутри, смогут пережить и более холодную ночь.

— Но пауки никогда не ведут себя так!

— Обычные пауки не делают этого, верно, — ответила Туэнн. — Но эти пауки — необычные, на них наложены чары. Они должны выполнить свое предназначение.

Элаши содрогнулась, да и у Конана холодок про¬бежал по спине. Ему бы очень не хотелось стать объектом столь пристального внимания со стороны этих дьявольских тварей.

— Вернемся назад немного и разобьем лагерь на ночь.

— Я надеюсь, здесь безопасно? — спросила Элаши.

— И я надеюсь.

Глава XIII

Полосы материи, которыми его связали, были на¬столько легкими, что сбросить их не составляло большого труда, а вот от эмоций, обуревавших его, изба¬виться было куда труднее. Даже ночь была не в силах скрыть унижение Тайного Мастера; ему казалось, что кожа его светится в темноте, крича каждому прохо¬дящему мимо: “Меня опозорил варвар!” Это чувство терзало его, кусало, словно невидимая крыса, и каж¬дый такой “укус” причинял адские муки его гордо¬сти. Он чувствовал себя уязвленным. Задвадцать лет работы он ни разу не был. раскрыт, узнан. Бывало, конечно, что люди, никому не доверявшие, и на него бросали опасливые взоры, но ведь точно так же смот¬рели они и на всех остальных. Никто еще не сумел поймать его так, как это сделал мускулистый северя¬нин, и никто еще не сумел заметить его за работой. В душе Тайного Мастера всегда жило чувство гор¬дости за свое мастерство. Теперь же у него больше не было этой прекрасной, сияющей уверенности в себе. И хуже всего было то, что после такого страшного оскорбления этот негодяй варвар еще и ограбил его!