Талисман власти

Началось плохо, а продолжалось еще хуже…

Идо оделся и быстро собрался. Он не стал тратить время на еду: это кислое утреннее замечание прогнало всякое чувство голода. Идо быстро вышел на стадион.

Парсел был уже на месте. Сквозь туман виднелись лица трехсот юношей, почти половина которых были студентами Академии. Все они были разного возраста и выглядели по-разному, у Идо возникло подозрение, что здесь собрались не молодые солдаты, завершающие курс обучения, а случайные ученики, взятые без всякого отбора.

— Их отбирал ты сам? — спросил он у Парсела.

Учитель покачал головой:

— Моих не более десятка, остальные были отобраны своими преподавателями.

Идо фыркнул. Предстояла долгая и утомительная работа.

Они разделили юношей и начали отбор. Надо было проверить, как те будут сражаться друг с другом, чтобы провести первоначальный отбор. Испытание каждого ученика длилось не менее получаса. Оба экзаменатора должны были действовать быстро, их работа парализовала нормальную деятельность Академии.

Вскоре по всему зданию поползли плохие слухи. Преподаватели были обеспокоены вмешательством в их работу, а многие ученики неохотно соглашались с решениями учителей.

Когда Идо не был занят отбором, он не выходил из своей комнаты. Тяжелая атмосфера его раздражала. В остальном его обязанности доставляли ему удовольствие. Мало того что поручение подтверждало уважение к нему со стороны Равена. Случившееся было еще и поводом для бесконечного беспокойства.

Что же касается его будущих учеников, они смотрели на Идо с досадой. Было ясно, что эти малоспособные ребята не испытывали к нему ни малейшего уважения.

Однако Идо попытался работать беспристрастно. Он наблюдал за учениками, старался не замечать комментариев и косых взглядов, даже давал какие-то советы, которые обычно принимались под недовольные перешептывания.

Когда он удалял кого-то, замечал взгляды, полные ненависти.

Любопытно, как все хотят быстрее взлететь, хотя никогда не сражались, и как робеют, едва вдохнув воздух битвы.

Из ста пятидесяти учеников, которых Идо проэкзаменовал в течение недели, осталось только шестьдесят. Парсел, напротив, отобрал сотню, но пока речь шла только о первом отборе. Последним испытанием должно было стать сражение с каждым из юношей, что и выявит их возможности.

После первого этапа отбора атмосфера в Академии стала еще более напряженной. Когда Идо шел по коридорам, оглядываясь, видел стайки ребят, вполголоса о чем-то говоривших. Гном устал от всех этих комментариев и обращенных на него высокомерных взглядов.

К Парселу относились совершенно иначе. Если и появлялся какой-то ученик, недовольный решением Парсела, вопрос решался в дружеской беседе, тогда как решения Идо каждый раз оспаривались.

Однако гном был не из тех, кто оставлял свои тревожные мысли при себе. От заноз он освобождался сразу.

Но однажды вечером ситуация изменилась к худшему.

Идо поглощал свой суп в столовой и старался не обращать внимания на привычные перешептывания вокруг себя. Он чувствовал, что, если бы начал прислушиваться, услышал бы только малоприятные разговоры, а он не собирался тратить время на ссоры. Гном хотел выполнить свою задачу и уйти отсюда. Тем не менее два ученика разговаривали слишком громко и совсем рядом с ним. Он помнил их: он проэкзаменовал их в первый же вечер. Один, худощавый юноша, с волосами белыми, как у альбиноса, не прошел последнего испытания.

— Меня отстранили…

— Не думай об этом, у тебя будут другие возможности в будущем.

— Война, разумеется, меня ждать не будет.

— До конца войны еще очень далеко.

— Ты говоришь так, потому что тебя выбрали. Он ничего не разглядел во мне, это ничтожество, самое настоящее пустое место. Я всегда был лучшим в сражениях на мечах в своем классе.

— Тсс, не повышай голоса, тебя услышат…

— И пусть слышит этот идиот. Было бы лучше, если бы я попал к учителю Парселу.

Идо положил ложку и спокойно повернулся к ученику.

— Повтори, что ты сказал, — произнес он спокойно.

Юноши снова принялись за еду.

Тогда гном встал, подошел к ним и взял за плечо того ученика, которого отстранил.

По телу юноши пробежала дрожь. Он обернулся, демонстрируя безразличие. У него были совсем светлые глаза, нервные руки и вызывающе наглое выражение лица.

— Я тебе говорю. Имей смелость повторить мне то, что ты сказал своему другу. Скажи мне это в лицо.

Тишина повисла над залом.

Юноша какое-то время колебался, потом принял решительный вид.

— Я сказал, что вы ошиблись, отстранив меня от испытаний, — сказал он агрессивным тоном.

Его друг толкнул его локтем, но тот не обратил внимания.

Идо улыбнулся:

— Проведя сорок лет в боях, я и не предполагал, что юноша вроде тебя может лучше меня знать, в чем достоинства настоящего воина.

— Естественно, опыт не может сделать лучше посредственного воина.

Из-за стола неподалеку встал один из учителей:

— Дохор! Ты не находишь, что так к вышестоящему не обращаются?

— Нет, пусть малыш выскажется, — произнес Идо, не переставая улыбаться. Он снова обратился к Дохору: — Тебе никогда не говорили, что отвагу надо беречь для боя, а не расходовать на болтовню?

Дохор встал: