Талисман всадника

Ничего не скажу, здесь очень мило. До сих пор не могу понять, отчего самых утонченных дворян (к каковым, впрочем, я себя не отношу) всегда очаровывала дикарская простота. Очень большая комната, почти зала. Громадный камин, в котором пылают сосновые полешки. Широченная низкая постель — на ней можно разместить не меньше десятка гвардейцев и еще место останется. Лавки вдоль стен, никаких кресел или табуретов. Здоровенный грубоватый стол. Единственной приметой цивилизации являлся выстилавший пол иранистанский ковер с ворсом, достигавшим щиколотки.

Именно на этом темно-красном ковре рядом с очагом возлежала госпожа Зенобия. Самое потрясающее было в том, что полуночная дикарка (на сей раз наряженная в простенькое синее платье с вышивкой в народном стиле) весьма старательно штудировала большую книгу в темно-коричневом с золотом переплете.

— Сочинение Тот-Амона, сына Мин-Кау из Птейона, — даже не повернувшись в мою сторону, проговорила Зенобия, постучав пальцами по страницам фолианта. — Граф, ты случайно не знаешь, что такое «нумерология»? Никак не могу понять толком!

— Э-э… Нумерология — это наука о магических и пророческих свойствах чисел, — ошеломленно сказал я. Ничего себе! Оказывается Дженна интересуется трактатами небезызвестного стигийца, прославленного не только в качестве первейшего колдуна Черного Круга, но и составителя весьма привлекательных рукописных трудов по истории и магии. Мало того, Дженна умеет читать! Хотя не стоит удивляться: она все-таки дочь купца, а образование в семействах торговцев ставится на второе место после врожденной деловой хватки. Без знания надлежащих наук ты никогда не обойдешь соперников и не заработаешь свое золото! — Однако если ты хочешь узнать побольше о нумерологии, стоило бы почитать не сочинения Тот-Амона, а книги кхитайских мудрецов, наиболее искушенных в тайнах чисел. Возьми хотя бы Ди Жэнь-Цзе из Панкина…

— Благодарю за совет, — Зенобия быстро захлопнула книгу, встала с ковра, подошла ко мне и совершенно не девичьим жестом подала руку для пожатия. — Присаживайся, Маэль. Вина? Аргосского, коринфского, пуантенского?

— Мне больше нравится «Лоза Либнума», — поддел я Дженну, упомянув самое дорогое и редкое на Закате вино со знаменитых Либнумских холмов Шема.

Даже во дворце Конана, беззаветно приверженного лучшим образцам винодельческого искусства Полуденного Побережья, «Лоза Либнума» полагалась неслыханно щедрым угощением и нектаром, достойным богов.

— Возьми на столе, — Дженна непринужденно кивнула в сторону огромного четвероногого сооружения из сосновых досок.

Я подошел, обнаружил на столешнице кувшин с печатью в виде шестилучевой звезды, в центре которой находился силуэт верблюда, и понял, что колкость не удалась. Зато можно на славу угоститься.

Здесь можно говорить свободно, — как бы невзначай сообщила Дженна. — Никто не подслушает. Во-первых, на страже стоят мои люди…Точнее, нелюди. Во-вторых, это самое удаленное крыло дворца. Я всегда очень любила независимость.

— Нелюди? — я плеснул вина в серебряный кубок и продегустировал. Ничего не скажешь, подлинный «Либнум»! С ума сойти! Быть фавориткой принца Тараска не так уж плохо… — Эта такая особая шутка обитателей Пограничья, которую аквилонцы не понимают?

— Еще как понимают, — отмахнулась Зенобия. Между прочим, Конан Канах, твой король — большой приятель нашего короля. Эрхарда Оборотня. Понятно?

— А ты сама не оборотень? — поинтересовался я, наблюдая, как Зенобия наливает в свой кубок какую-то жуткую настойку. Судя по запаху, ежевичную.

— Не повезло, — совершенно серьезно ответила госпожа фаворитка. — Я, к сожалению, самый настоящий доподлинный человек. Ладно, оставим споры о преимуществах двух противоположных рас. Надеюсь, ты сообразил, что я позвала тебя не случайно?

— Конечно, сообразил. И что?

— А вот что, — Зенобия указала мне на длинную лавку, застеленную медвежьей шкурой. — Насколько мне известно, тебя прислал в Бельверус король Аквилонии? Да? И пожалуйста, не делай такие невинные глаза! Я, как ты мог заметить, отнюдь не круглая дура. Кроме того, детство и юность я провела в Пограничье и отлично знаю, в каких отношениях находились Конан и герцог Мораддин.

— Не понимаю, как увязать вместе твою молодость, короля Аквилонии и покойного герцога, — брякнул я. — При чем здесь тогда Пограничье?

Человеческие судьбы, долгие тонкие нити, свитые Норнами, переплетаются очень причудливо, — с задумчивым видом изрекла Зенобия и села рядом со мной. — В моей полуночной стране слова «богатый купец» почти равнозначны слову «герцог». Ты слышал о моем отце? Он ведает торговой управой Пограничья, близок к королю Эрхарду и наслышан о некоторых страничках прошлого аквилонского государя. Я же внимала рассказам отца со всем тщанием… Я знаю, что Конан и глава Вертрауэна познакомились давным-давно, лет двадцать назад или даже больше того. И, конечно же, такой человек, как Конан, никоим образом не мог оставить в беде старинного друга.

— Какие же из всего этого выводы? — поинтересовался я.