Талисман

Запах свежеподжаренного мяса не позволял Джеку уйти. Он достал из кармана палочку покороче и показал на кусок мяса, который лежал вторым слева. Он не говорил ни слова: так, ему казалось, безопаснее. Мясник взял огромный нож и отрезал кусок; этот кусок, как заметил Джек, был меньше, чем купленный фермером, но сейчас это не имело значения. Желудок требовал пищи, причём немедленно.

Мясник уложил мясо на хлеб и сам подал его Джеку. Потом взял у мальчика деньги — не две, а три маленьких палочки.

В ушах вдруг зазвучал насмешливый голос матери: «Поздравляю, Джекки! Ты, оказывается, скряга!»

Продавец улыбнулся ему, обнажив гнилые зубы, ожидая проявления недовольства.

— Ты должен быть благодарен, что я взял всего три, а не десять или четырнадцать. А я бы мог, ты знаешь… У тебя ведь на лбу написано, парень: «Я — ЧУЖАК». Так как, будем ссориться?

Хотел ли мальчик ссориться? Он просто не мог себе этого позволить, и им овладела бессильная ярость — чувство, входящее в привычку.

— Уходи, — коротко приказал мясник. Он ткнул рукой в сторону Джека; под ногтями запеклась свиная кровь… — Ты получил свою еду. А теперь проваливай.

Джек подумал: «Я могу показать тебе фонарик, и ты убежишь отсюда ко всем чертям. Показать тебе самолёт — и ты наверняка сойдёшь с ума. Ты вовсе не так умен, как тебе кажется».

Он улыбнулся, и что-то такое было в его улыбке, что не понравилось мяснику, потому что он отпрянул от Джека, лицо его окаменело, а брови опять сошлись на переносице.

— Убирайся, я сказал! — заорал он. — Проваливай!

Джек ушёл, по-прежнему улыбаясь.

Мясо было очень вкусным. Джек торопливо откусывал от своеобразного сэндвича, и сок тёк по пальцам. Мясо оказалось свининой… и в то же время

— не совсем свининой. Вкус его богаче, ярче, чем вкус обыкновенной свинины. В Джеке пульсировали разнообразные оттенки насыщения. Вот бы школьные завтраки были такими же! — подумалось Джеку.

Теперь, немного подкрепившись, он мог с большим интересом осмотреться вокруг себя… и начал протискиваться через толпу. Больше всего он напоминал сейчас деревенского мальчишку-ротозея, пришедшего сюда поглазеть по сторонам. Мужчины, женщины и дети — все словно были рады ему, и он отвечал им тем же. Все казалось ему интересным и прекрасным. Здесь никто не скучал.

Торговый городок напомнил мальчику Королевский Павильон; здесь, как и там, тоже смешивались разные запахи (доминировали запахи поджаренного мяса и пота животных); везде разгуливали празднично одетые люди, пышущие здоровьем.

Джек остановился возле торговца коврами с вышитыми на них портретами Королевы. Глядя на них, он вспомнил о матери Хэнка Скофлера и улыбнулся. Хэнк был одним из одноклассников Джека и Ричарда Слоута в Лос-Анджелесе. У миссис Скофлер была единственная страсть в жизни — вышивание. Она бы сумела оценить коврики с изображением Лауры де Луизиан по достоинству — она, вышивавшая пейзажи Аляски и огромную репродукцию знаменитой «Тайной вечери», украшавшую их гостиную.

Внезапно лицо, вышитое на ковриках, начало меняться. Теперь это была уже не Королева — Джек видел лицо своей матери, её глубокие тёмные глаза, её тонкую бледную кожу…

Ужасно захотелось домой. В голове пульсировало: «Мама! Эй, мамочка! Боже, зачем я здесь? Мама!».

Он подумал о том, чем она могла бы сейчас заниматься. Сидеть у окна? Курить? Смотреть на океан? Читать книгу? Включать телевизор? Гулять? Спать? Умирать?

«Умерла?» — ехидно подсказал ему внутренний голос. — «Умерла, Джек? Уже умерла? Как ты полагаешь?..»

Хватит!

Из глаз полились слезы.

— Что-то случилось, дружок?

Мальчик поднял заплаканное лицо и увидел старого торговца, доброжелательно глядящего на него. Руки моряка были большими и грубыми, но улыбка — открытой и сердечной, неподдельно искренней.

— Ничего, — вспыхнул Джек.

— Если из-за ничего ты выглядишь так плохо, то как бы ты выглядел, если бы что—нибудь действительно стряслось, сынок?

— А я что, плохо выгляжу? — спросил Джек, пытаясь улыбнуться.

Удивительно, но, речь его не показалась собеседнику странной.

— Голубчик, ты выглядишь так, как будто только что потерял единственного друга или внезапно увидел оборотня!

Джек все-таки улыбнулся. Продавец ковров достал что-то из-под большого ковра; что-то овальное с короткой ручкой. Когда он показал предмет, мальчик увидел зеркало. Зеркало было маленьким и невзрачным. Такие обычно дают за победу в карнавальных играх.

— Смотри, паренёк, — сказал продавец. — Разве я не прав?

Джек глянул в зеркало и обмер. Это, несомненно, был он, но выглядел он так, будто сошёл с экрана диснеевской версии «Пиноккио», в которой волшебные сигары превращали детей в ослов. Его глаза — обычно голубые и круглые, как у всех, имеющих англосаксонских предков — стали сейчас карими и раскосыми. Волосы напоминали конскую гриву. Он попытался одной рукой отбросить их со лба, и пальцы запутались в прядях. И, что хуже всего, длинные уши свисали по бокам головы. Когда Джек дотронулся до одного из них, ухо дёрнулось.

Он внезапно подумал: «Однажды все это уже было… В обычном мире; в Видениях это было…»