Талларн

Начались возражения, заявления о безумности подобной идеи, о глупой браваде, об элементах логистики, говоривших о том, что армиями подобных размеров невозможно управлять эффективно, что невозможно будет обеспечить их снабжением более чем на несколько дней полевой операции… отказы и слова недоверия множились.

Какой-то голос задал вопрос иного толка:

– Где? – спросил некто. – Где вы хотите развернуть это сражение?

И, словно их пленила мечта о концовке, командующие сил лоялистов на Талларне ждали ответа Горна.

Горн указал на протянувшиеся в центре северного континента Талларна бескрайние равнины:

– Хедив, – ответил он. – На равнинах Хедива.

УБЕЖДЕНИЕ. ХТОНИЙСКАЯ ИСТИНА. ОШИБКА

Время шло в то затухающем, то вновь разгоравшемся свете одинокой лампы камеры. Корд спал, ел и позволял своим снам уносить его. Он вновь видел Джурн, окрестности прибрежных городов, бескрайние поля с пробегающими от дуновений летнего ветра волнами на траве. Он видел старых друзей и слышал слова старых обид и любви, которые он давно позабыл. Он видел отца, лёгшего в сырую землю задолго до того, как Корд надел шёлковые ленты службы и стал солдатом. А когда он просыпался, то сны цеплялись к его мыслям, подобно словам прошлого, перешёптывающимся в настоящем. Он начал жить для снов и боялся пробуждений. Он вёл счёт периодам сна, пока цифры не истёрлись в его разуме, а смысл, казалось, утратился вовсе. Он размышлял над судьбой, постигшей его экипаж, кружились ли они в этом беспрерывном цикле снов и пробуждений, как и он сам? Он размышлял над будущим, которое он им дал.

Однажды, в перерыве между снами, дверь камеры открылась. Корд поднял взгляд, ожидая увидеть охранника. Его взгляд упёрся в лицо полубога. Менотий шагнул в камеру, и дверь за ним закрылась.

– Я желаю говорить с тобой, – произнёс Железнорукий.

– Тогда говори, – ответил Корд, не отводя взгляда, не показывая страха, хотя тот и крутил ему кишки.

– Ты встречался с такими, как я.

– Да, на Осканисе я сражался рядом с подобными тебе.

– Я не слышал об этой войне.

– Есть много войн, о которых кто-то не слышал.

– С какой целью ты был в мире наверху? Это спрашиваю я, а не бригадный генерал.

– Но ты подчиняешься ей?

– Я подчиняюсь только себе.

– И всё же, она здесь командует?

– Если ты видел нас на войне, то знаешь, что только мы сами можем отдавать себе приказы.

– Я видел и знаю, что воины Десятого редко задают вопросы с целью получения ответов.

– Тогда зачем же мы задаём вопросы?

– Чтобы подтвердить знание.

Менотий медленно кивнул.

– Вы преследовали отряд Железных Воинов по краю Хедива. Противник был немногочислен, вокруг не наблюдалась другой вражеской активности и сил поддержки. Ваши командиры называют их охотничьими патрулями. Но они не были охотниками. Они были чем-то ещё.

– Отряд поиска.

– Ты в этом убеждён?

– Да.

– Почему?

– Помнишь ли ты место, где родился, Менотий? – Корду показалось, что командир Железных Рук нахмурился. – Я – помню. Я помню дом, в котором вырос, запах еды, которую готовил мой дед. Помню синие и красные чашки, с которыми играл ещё до того, как начал говорить. Я помню, как покинул всё это. Я помню двери посадочного модуля, которые закрываясь, погасили свет моего последнего утра там. Я понял, как осознал, что все мои знания станут с этого момента лишь воспоминанием. Я знал, что делаю. Знал, что не вернусь. Это был выбор. Жертва.

– Ты верил во что-то большее, – кивнул Менотий.

– Я верил в то, что стану частью чего-то большего, что мои деяния, и всё то, что произойдёт, будет иметь значение… Что у всего есть причина.

– И ты всё ещё веришь в это?

– Да, – ответил Корд. – Я всё ещё верю в то, что для всего есть причина, даже если мы её не видим. Я должен в это верить.

– Почему?

– Потому что в ином случае, есть только судьба, смеющаяся над нами.

– Ты убил тех, кем командовал, – сказал Менотий, и голос его был похож на молот, выковывающий истину. – Ты позволил своим убеждениям захватить тебя, а если у тебя и были сомнения, то ты их отбросил и привёл своих солдат к смерти.

Корд почувствовал, как напряглась челюсть, мышцы налились тяжёлым теплом от притока крови. Он посмотрел на Железнорукого.

– Да, – ответил он.

Менотий кивнул, что в его лице с серой кожей поменялось. У Корда появилось странное ощущение, что командир Железных Рук только что вынес какое-то суждение.

– Но ты не просишь прощения. Не думаешь ли ты, что ошибался?