Таллиннский переход

Военком 94-го отдельного артдивизиона береговой обороны Ечин еще до рассвета выехал на свой пост по корректировке огня, располагавшийся в Козе в восточном секторе обороны. Голова гудела от легкой контузии, полученной вчера во время непрерывных бомбежек батареи. Но мощные бункеры береговых двенадцатидюймовок разбомбить с воздуха было не так-то легко. Батарея жила и, повернув свои мощные орудия на сухопутный фронт, включилась в оборону базы, ожидая только точных целеуказаний. Двенадцатидюймовые снаряды, каждый из которых был способен смести с лица земли целый поселок, нуждались в очень точной корректировке. Малейшая ошибка могла привести к страшным последствиям. Сухопутный фронт, превратившийся в «слоеный пирог», — это не линкоры Гранд-флита, для которых эти снаряды предназначались.

Прибыв в расположение бригады морской пехоты полковника Парафило, Ечин сразу же попал в обстановку ожесточенного боя. Моряки отбили одну атаку противника, и теперь их передний край методично выбивался минометным огнем, спасения от которого не было. Кричали и стонали раненые, в неестественных позах лежали убитые, а мины продолжали рваться вокруг неумело отрытых окопчиков, кося новых людей. Не выдержав, часть морских пехотинцев, бросив позиции, побежала в тыл. Какой-то командир, махая наганом, остановил их, получив в живот осколок разорвавшейся мины.

На КП батальона какой-то капитан с перевязанной головой и дикими глазами прохрипел Ечину: «Подавите минометы!» «Давить» минометы двенадцатидюймовой артиллерией было очень нерентабельно. Один снаряд стоит дороже, чем все немецкие минометные батареи, задействованные на этом участке. Но делать было нечего. Еще немножко и вся оборона бригады рухнет, выбритая минами под нулевку. Ечин залез на дерево и в полевой бинокль стал искать минометы противника. Но, сколько он и командир наблюдательного полка не вглядывались в бинокль, обнаружить немецких минометчиков они не могли. Видны были только клубы дыма от рвущихся мин, окровавленные тельняшки и бинты и все новые группы моряков, в панике бросавшие окопы и бежавшие в тыл.

Очевидно, это видели и с немецких наблюдательных постов, поскольку неожиданно на Нарвском шоссе, на окраине леса, показалась колонна немецких автомашин. Срывающимся голосом Ечин передал координаты на батарею. Минуты через три два огромных взрыва двенадцатидюймовых снарядов башенной батареи с острова Аэгна разметали немецкую колонну. Рвущуюся вперед пехоту остановили и заставили залечь бризантные гранаты включившейся в бой 186-ой батареи стомиллиметровых орудий. Немцы отхлынули, но их наблюдатели уже обнаружили корректировочный пост и обрушили на него огонь. Ечин и командир поста слезли с дерева и, пережидая шквал огня, залегли у каменной изгороди хутора, видя, как уцелевшие морские пехотинцы снова занимают свои позиции.

Ечин знал обстановку лучше, чем командование морской пехоты. Противник уже давно обошел эту позицию. Его пехота и мотоциклисты просочились к побережью в районе Вирмси, нависнув над Минной гаванью и угрожая последнему аэродрому. Необходимо было посетить и поддержать огнем тяжелой артиллерий еще несколько участков Пярнуского направления.

25 августа 1941, 04:28

Контр-адмирал Ралль — начальник минной обороны Таллинна — подавил тяжелый вздох, изучая карту минной обстановки. Карту обстановки представил адмиралу штаб КБФ, и всего полчаса назад она была откорректирована и дополнена штабом минной обороны — собственным штабом Ралля.

Картина была безрадостной. Минные поля противника обкладывали главную базу флота со всех сторон, но даже те заграждения, которые удалось выявить, тралить было фактически нечем. Адмирал снова вздохнул и отхлебнул глоток остывшего чая из стакана в массивном серебряном подстаканнике с изображением несущегося на полном ходу четырёхтрубного миноносца с отлитой под ним надписью «Подвижный». Этим миноносцем адмирал Ралль командовал в годы первой мировой войны, будучи старшим лейтенантом Императорского флота. Старый четырёхтрубный «сокол» давно уже был разжалован в тральщики, и именно на нем старший лейтенант Ралль познавал все тонкости искусства минно-тральной войны на Балтике, войны, которой руководили такие знаменитые, хотя и забытые ныне, мастера своего дела, как адмиралы Канин, Непенин и Киткин. До 1917 года потери русского флота на минах были ничтожны, а потери немцев, которые ринулись воевать, будучи совершенно не готовыми к настоящей минной войне, можно назвать впечатляющими, а можно и катастрофическими. Достаточно вспомнить гибель на минах практически всей 10-ой флотилии немецких эсминцев в течение всего трех неполных суток с 9 по 11 ноября 1916 года.