Таллинские палачи - 2

Агафонов отложил рацию и глянул на Греховодникова. Облизывая пересохшие губы, тот вздрагивал от каждой падающей на него крупинки, но явно был готов в любой момент задействовать стоящий между ног автомат.

— Если они действительно засекли пока только нас, то пострадают жестоко! — крикнул он.

— Да, — согласился Агафонов и добавил: — Только потом наверняка будут атаки вторая и третья.

— Ну уж нет! — живо возразил лейтенант. — Бьюсь об заклад, что полковник вот-вот даст команду отходить.

На сей раз прапорщик предпочел промолчать.

Солдаты, трясшиеся поначалу от ужаса, заметно приободрились, когда стрелки в зданиях накрыли квартиру в белом доме плотным огнем. Некоторые почувствовали себя даже очень уверенно. Когда же чуть ли не со всех сторон застрочили автоматы и захлопали винтовки, те, кого не убило в первый момент, не в силах принять хоть какое-то решение, потрясенно застыли на месте. Потом одни заметались, другие попадали наземь и на асфальт; кто-то — спасая свою жизнь, а кто-то — с ней расставаясь. Самые стойкие и сообразительные начали затем отстреливаться, показав, наконец, что они — армия или, во всяком случае, какое-то ее подобие. Однако ни одна из выпущенных ими пуль не попадала даже в весьма вольно трактуемый район противника.

Капитан Вельди, наблюдавший за происходящим из Клуба моряков, чуть не расплакался — настолько жалким было зрелище. Ему казалось, что возглавлявшие солдат на улицах младшие офицеры предали его лично… Сквозь застилавшие мозг волны тошноты, мелькнула страшная мысль, что, придя четыре года назад в Кайтселийт, он предал сам себя…

— Неужели вы не видите ни одной позиции противника? — крикнул Вельди в рацию стрелкам в зданиях.

— Только двое могут достать их со своих точек. Остальным нужно менять место.

— Так меняйте!

Солдат не ответил положенное в таком случае: «Есть!». Его уложила пуля из «драгуновки» Григорянца. Но остальные стали менять позиции, и занятая группой Агафонова квартира оказалась под прицелом лишь одного автоматчика.

— Аликбеков, сними эту заразу! — велел Греховодников. Сержант ввязался в короткую дуэль, и автоматчик вскоре затих.

— Постреляем, лейтенант? — спросил Агафонов вставая.

— Еще как постреляем! — заверил Греховодников, одним махом поднялся на ноги и с автоматом у плеча высунулся в окно.

Это было похоже на бойню, когда с вертолета отстреливают целые стаи волков. С той лишь разницей, что серые хищники до последнего вздоха пытаются спастись бегством, а почти не обученные воинскому мастерству безусые пацаны, никогда не имевшие нужды развивать инстинкт самосохранения, просто ползали по земле и умирали — один за другим, чаще всего даже не понимая, откуда пришла смерть.

Экономя патроны, прапорщик и лейтенант стреляли короткими очередями, но все равно вскоре были вынуждены сменить опустевшие магазины. Оставив лейтенанта, Агафонов перешел в гостиную и, ведя перекрестный огонь со вновь задействовавшими подчиненными Куренного, уложил еще двух-трех солдат. Остальные, чаще раненные, все же сумели отойти к Туукри.

Словно по общей команде, обе стороны одновременно прекратили огонь. Греховодников глянул на струящийся из дула автомата пороховой дымок и осмотрел доступные глазу окрестности — повсюду лежали трупы, стонали и едва шевелились тяжело раненные.

— Ну что, — прохрипел лейтенант, — узнали врага с востока?

Агафонов скользнул взглядом по источающей стоны улице и увидел в высокой траве между двумя домами какое-то движение. Тощий, рыжий солдат в насквозь пропитанной кровью униформе, пуская густую кровавую слюну, с помощью автомата пытался привстать хотя бы на колени, но сил ему не хватало; он оседал, после чего снова и снова пытался осуществить задуманное.

«На самом деле вряд ли он способен о чем-то думать, — с легкой тоской подумал Агафонов. — Так и будет ерзать, пока не испустит дух».

— Добей его, — тихо сказал он стоящему рядом Аликбекову.

Он отошел в центр комнаты, положил автомат на стол. За спиной сухо треснул выстрел «драгуновки» Аликбекова. Тут же где-то рядом хлопнули два пистолетных выстрела, и, обернувшись, Агафонов с изумлением увидел, как сержант, схватившись за бьющую кровью простреленную шею, выронил винтовку на улицу и осел на пол.

— Гадюка! — заорал кому-то Греховодников. — Да я тебя!..

Он подлетел к окну, вскинул на плечо гранатомет, направил его на чердак «хрущевки», из которой стрелял Трост, и выпустил туда снаряд. Грохнул гулкий взрыв, в небо взвился столб клубящегося пламени, и четверть крыши разнесло на мелкие кусочки.

— Что у вас там творится, «шестой»? — захрипела рация. — Какого хрена лупите по дому из гранатомета?

Агафонов Куренного не слышал. Он взял со стола «ТТ», подошел к бьющемуся в конвульсиях Аликбекову, несколько долгих секунд смотрел на обильно льющуюся сквозь пальцы парня алую кровь, на его закатившиеся глаза, посиневшие, искаженные болью губы, потом горько всхлипнул и добил его.

«Не хотел стрелять в того, на улице, — тоскливо подумал он, — пришлось теперь в своего».

Греховодников понимающе глянул на прапорщика и пошел обратно в соседнюю комнату.