Талтос

Майкл погладил ее по волосам. Они были мягче, шелковистее, чем у Моны. И он подумал о тех кратких соитиях на диване, на полу в библиотеке и об этом хрупком и непредсказуемом существе, появившемся на свет в результате.

— Я тебя знаю, — прошептала Морриган, прижимаясь лбом к его груди. — Я и твой запах знаю, и то, что ты видел. Я знаю запах ветра на Либерти-стрит, то, как выглядел этот дом, когда ты впервые вошел в него, и как ты его изменил. Я знаю разные породы дерева, и разные инструменты. И каково это — долго-долго втирать в дерево тунговое масло, и шорох тряпки, скользящей по древесине. Я знаю, как ты тонул, когда тебе было так холодно, но пришло тепло, ты увидел призраки магов… То были самые худшие, самые сильные, кроме, может быть, призрака Талтоса. Маги и Талтос. Внутри тебя должно быть что-то от нас, оно ожидает, чтобы проявиться, переродиться, снова создать некую расу. Мертвые знают все. Я не понимаю, почему они не говорят. Почему он или кто-нибудь из них не приходит ко мне? Они просто танцуют в моих воспоминаниях и говорят то, что тогда было важно для них. Отец, отец, я люблю тебя…

— Я тоже тебя люблю, — прошептал Майкл, обхватив ее голову.

Он чувствовал, что дрожит.

— И ты знаешь, ты знаешь, отец, что однажды я возьму все руководство в свои руки. — Морриган смотрела на него снизу вверх, и слезы текли из ее глаз, оставляя следы на белых щеках.

— И почему бы это? — спокойно спросил Майкл, тщательно следя за своим голосом и выражением лица.

— Потому что так должно быть, — все с той же искренностью ответила Морриган жарким шепотом. — Я так быстро учусь, я такая сильная, я уже знаю так много. И когда они выйдут из моей утробы, а они выйдут, как я произошла от мамы и тебя, они тоже будут обладать этой силой, этим знанием, воспоминанием обоих видов — человека и Талтоса. Мы научились у вас амбициям. И люди побегут от нас, когда узнают. Они побегут, а мир… Мир рухнет. Ты так не думаешь, отец?

Майкл внутренне содрогался. Он слышал голос Эша. Он посмотрел на Роуан, чье лицо оставалось спокойным, неподвижным.

— Жить вместе — такова была клятва, — сказал он, наклонился и коснулся губами лба Морриган, почувствовав запах младенческой кожи, свежий и нежный. — Об этом всегда мечтают молодые — о власти, власти надо всем. И те тираны, что были в истории, — это люди, которые так и не повзрослели. Но ты вырастешь. Ты будешь знать все, что каждый из нас сможет тебе дать.

— Ох, это уж точно будет нечто! — воскликнула Мэри-Джейн, скрещивая руки на груди.

Майкл уставился на нее, пораженный ее словами, и тем коротким смешком, что сорвался с ее губ, когда Мэри-Джейн тряхнула головой. Он посмотрел на Роуан, чьи глаза снова покраснели и погрустнели, когда она, слегка склонив голову набок, всматривалась в его странную дочь, а потом в Мону. И лишь на лице Моны Майкл видел не изумление и потрясение, а страх, сдерживаемый страх.

— Мэйфейры тоже принадлежат к моему роду, — прошептала Морриган. — Семья ходячих младенцев — разве ты не понимаешь? И могучие, которым следует сойтись вместе. Необходимо изучить все компьютерные файлы. Все те, кто обладает двойной спиралью, должны немедленно соединиться, пока численность, по крайней мере, не сравняется, и тогда мы бок о бок… Мама, я должна работать. Я должна снова заглянуть в компьютер Мэйфейров.

— Остынь, — повторила Мэри-Джейн.

— Что ты думаешь и чувствуешь? — требовательно спросила Морриган, в упор посмотрев на Роуан.

— Ты должна научиться нашей жизни, и тогда, возможно, она однажды станет и твоей жизнью тоже. В нашем мире никого не заставляют вступать в связь. Увеличение численности не наша сильная сторона. Но ты поймешь. Мы научим тебя, а ты научишь нас.

— И вы не причините мне зла?

— Мы не можем. Мы не станем, — ответила Роуан. — Мы не хотим.

— И тот мужчина. Тот мужчина, что оставил на вас свой запах… Он тоже одинок?

Роуан немного помедлила, потом кивнула.

Морриган заглянула Майклу в глаза.

— Совершенно одинок? Как я?

— Еще более одинок, — ответил Майкл. — У тебя есть мы, твоя семья.

Морриган встала и, встряхнув волосами, сделала несколько быстрых пируэтов по комнате; юбка из тафты шуршала, отражая свет быстрыми живыми вспышками.

— Я могу подождать. Я могу подождать его. Я могу подождать. Только скажите ему, пожалуйста. Я предоставляю это вам. Предоставляю это племени. Ну же, Долли-Джин, идем. Мона, пора танцевать! Мэри-Джейн, ты хочешь танцевать? Роуан и Майкл, я хочу танцевать!

Она вскинула вверх руки и закружилась, откинув назад голову. Длинные волосы спадали вниз. Морриган что-то напевала, что-то нежное, что-то такое, что Майкл слышал раньше, что он знал, — возможно, это же напевала Тесса, Тесса, запертая вдали, которой даже не суждено было увидеть этого ребенка? Или, может, Эш напевал эту мелодию? Эш, который никогда-никогда не простит их, если они утаят Морриган от него. Эш, усталый бродяга…

Морриган упала на колени возле Роуан. Обе молодые женщины окаменели, но Мона жестом показала Мэри-Джейн, что надо подождать.