Талтос

– Так вот, видишь эти руки? – сказала Мэри-Джейн. – В далеком детстве у меня на обеих руках было по шестому пальцу. Тебе известно об этом? Это был лишний палец, совсем маленький. И мать привела меня к Старухе Эвелин, потому что у Старухи Эвелин имелись точно такие же пальцы.

– Неужели ты думала, что я не в курсе? – спросила Мона. – Я выросла у Старухи Эвелин.

– Знаю. Я знаю о тебе все. Остынь немного, милая. Я не хочу показаться грубой, просто я такая же Мэйфейр, как и ты, и готова сравнить свои гены с твоими в любой момент.

– А от кого ты обо мне узнала?

– Мона… – мягко попытался остановить ее Майкл, но безуспешно.

– Как получилось, что я никогда не встречалась с тобой прежде? – продолжала Мона. – Я Мэйфейр из Фонтевро. Твоя троюродная сестра. И почему ты говоришь как истинная жительница Миссисипи, если на самом деле ты жила в Калифорнии?

– Ах, послушайте, это целая история, – сказала Мэри-Джейн. – Я отбывала срок в Миссисипи, и, можете мне поверить, условия были еще хуже, чем на Ферме Парчмана. [8] – Она пожала плечами. Похоже, этого большого ребенка невозможно вывести из себя. – У вас не найдется чаю со льдом?

– Конечно найдется, милая. Извини, пожалуйста, – вскинулась Беатрис и выбежала за чаем.

Селия качала головой. Ей было стыдно. Даже Мона почувствовала, что нарушает законы гостеприимства. А Майкл поспешно принялся извиняться.

– Нет, не надо, я возьму сама! Скажите только, где его можно найти! – крикнула Мэри-Джейн вслед Беатрис.

Но Беа уже исчезла из виду – и весьма кстати. Мэри-Джейн снова выдула пузырь из жвачки, затем еще раз, а напоследок выпустила целую серию пузырьков.

– Здорово! – восхитилась Мона.

– Как я и говорила, это целая история. Я могу рассказать вам жуткие вещи о том, как я отбывала срок во Флориде. Я была там. И в Алабаме тоже. Правда, недолго. Можно сказать, я зарабатывала себе возможность вернуться домой…

– Не лги, – резко прервала ее Мона.

– Мона, не будь такой язвительной.

– Я видела тебя раньше, – вновь заговорила Мэри-Джейн таким тоном, словно вообще ничего не произошло. – Я помню, когда ты и Гиффорд Мэйфейр пересаживались в Лос-Анджелесе, чтобы лететь на Гавайи. Тогда я впервые попала в аэропорт. Ты спала там на двух стульях возле стола, накрывшись пальто Гиффорд. И Гиффорд купила нам потрясающе вкусную еду.

«Ох, только не надо подробностей», – подумала Мона, в памяти которой и в самом деле сохранились какие-то туманные обрывки воспоминаний об этой поездке и о том, как болела шея после пробуждения в зале ожидания международного аэропорта Лос-Анджелеса. Припомнилось ей и как Гиффорд говорила Алисии, что когда-нибудь привезет Мэри-Джейн обратно.

Однако Мона никак не могла воскресить в памяти образ другой маленькой девочки. Но, видимо, она там все же присутствовала. Значит, это была Мэри-Джейн. А теперь она вернулась домой. Гиффорд, должно быть, творит чудеса с небес.

Беа вернулась с ледяным чаем.

– Вот он. Чудесный. С лимоном и сахаром – ведь ты такой любишь, дорогая?

– Я не помню тебя на свадьбе Роуан и Майкла, – сказала Мона.

– Это потому, что я не заходила внутрь.

Мэри-Джейн взяла из рук Беа ледяной чай и поспешно выпила половину, захлебываясь и утирая подбородок тыльной стороной ладони. Обломанные ногти, когда-то покрытые розовым лаком, украшал роскошный траурный узор.

– Я звала тебя. Приглашала, – сказала Беа. – Три раза оставляла записку в аптеке.

– Я знаю про эти записки, тетя Беатрис, и ни в коем случае не собираюсь тебя упрекать в том, что ты не сделала все возможное, чтобы мы присутствовали на этой свадьбе. Но, тетя Беатрис, у меня не было даже туфель! И шляпки тоже! Видите эти туфли? Я их нашла. Это мои первые туфли. До сих пор я носила только тенниски. К тому же я все прекрасно видела с улицы. И слышала музыку. Какая прекрасная музыка была на вашей свадьбе, Майкл Карри. Скажите, вы точно не Мэйфейр? Мне кажется, что вы тоже из наших. Я, во всяком случае, могу перечислить семь имеющихся у вас отметин, которые могут принадлежать только Мэйфейрам.

– Благодарю, милая, но я не принадлежу к числу ваших родственников.

– Ну, по внутренней сути ты Мэйфейр, – сказала Селия.

– Да, конечно, – кивнул Майкл, по-прежнему неотрывно глядя на Мэри-Джейн.

– Знаете, когда мы были маленькими, – продолжала Мэри-Джейн, – у нас вообще там ничего не было, кроме масляной лампы, холодильника с крошками льда и москитной сетки, натянутой над крыльцом. Каждый вечер бабушка зажигала лампу и…

– У вас там нет электричества? – спросил Майкл. – И никогда не было? Сколько же это может продолжаться?

– Майкл, ты никогда не был в Байю, – заметила Селия.

Беа согласно кивнула.