Там...

— Может быть. Но в тебе хоть что-то екнуло, — он довольно улыбнулся. — Значит, не все потеряно.

— Ты — идиот.

— Это что такое?

— Ты все неправильно понимаешь. Мы уже говорили об этом.

— Угу, и поговорим еще не раз. Но позже. Мы там еще не договорили. — И он снова помчался слушать наемников, оставив меня размышлять над мужской логикой.

Шатир с Элроном и седым командиром были заняты бесконечными обсуждениями нашего пути и мест, где они бывали. А я трепала языком с Тарой.

— Как ты попала к наемникам, ты же женщина, не женское это дело вроде.

— Ну почему не женское? Вот с кровяными делами воевать и в походы ходить неудобно конечно, — я согласилась. Сама на себе пару раз прочувствовала уже всю прелесть этих дней в пути, — ну а так… Я ведь как мальчишка родилась, страшненькая, худая… со мной девочки играть не хотели, прогоняли, вот я к мальчишкам и подалась, а там, сама понимаешь, не до слабостей. Вот и научили драться, мечом махать. А потом, когда пятнадцать лет стукнуло, вдруг сиськи вылезли… Представляешь, пятнадцать лет без сисек, а тут на тебе, такое счастье — она приподняла грудь руками и довольно потрясла. — И вообще, похорошела жутко, коса была ниже попы, вот не вру. Да совсем недавно еще была, вон Ксилас с Пряником подтвердят. — Она повернулась на своих партнеров.

— А зачем отрезала?

— Да представляешь, охраняли караван, на нас падальщики напали, ну мы то отбились, я за одним погналась, а он в лес, ну я с коня, да неудачно, а косой умудрилась еще за стремя зацепиться, ну меня и проволокло, а они, заразы, еще камнями стрелять начали из пращи. Так вот, я под камнями как сопля на стремени да на косе своей поболталась, а потом чиканула ее ножом. Ну, поначалу жалко было, а потом ведь жизнь, она дороже, в нашей работе такие ошибки плохо кончаются. Вот так-то вот. Но ты свои косы береги, у тебя волосы хорошие, волнистые, красивые, хоть и не такие как у меня были, но все равно красота. Вот стукнет тебе за … Ну как стукнет, поймешь, тогда уже все равно, вот и обрежешь. Тогда смысла нет.

В болтовне с Тарой время проходило быстро, и попа болела не так сильно от ударов о седло.

— Этот твой, что ли? — указала она кивком на Кирда.

— Этот… — я задумалась, — не знаю.

— Ругаетесь вы с ним занятно. Ты определись, а то, может, мне на что сгодится, — засмеялась воительница. — Парень-то видный.

— Ну, нравлюсь я ему вроде…

— А сама?

— Сама не определилась еще, — почему-то честно призналась я ей.

— Другой кто есть?

— Нет.

— А что тебе не так-то?

— Долго объяснять, я ведь далеко отсюда живу, очень далеко, там устои другие, традиции.

— Да кто ж тебя заставляет за него замуж то выходить? Погуляй, помилуйся с ним, а там и видно будет. Плоть-то она лучше нашего знает.

— Ну а ты специалист по плотским делам?

— А то! Можешь у всех наших спросить, они подтвердят.

— Как это у всех? Ты со всеми была?

— И была, и буду. Я это дело люблю.

— А не ревнуют? — я была просто ошарашена ее откровенностью и свободой.

— А зачем им ревновать, жениться они на мне не собираются, чувств нет, всем хорошо, удобно и приятно.

— А если появятся чувства?

— А вот когда появятся, тогда все по-другому будет. Я-то знаю, была влюблена один раз, больше такого ни к кому не чувствовала. Вот мужик был, — она мечтательно закатила глаза, — настоящий мужчина. Я себя с ним ребенком чувствовала. На цыпочках ходила, лелеяла.

— И?

— И надоела… Ушел к другой. Я-то его уж как любила, а он просто так, поинтересничать.

Мы помолчали, каждая думала о своем.

— А как же болячки всякие, не боишься с каждым понравившимся спать?

— Какие болячки?

Я замешкалась, как объяснить то, чего не видно?

— Люди-то всяким по этому делу болеют…

— Не знаю, я здорова как бык, ко мне болячки не липнут.

— А забеременеть не боишься?

— А я не смогу забеременеть, пока к старой аскале не схожу. Она оберег на меня наложила, пока ребеночка не захочу, не снимет. Я ж все понимаю. А какой ребеночек, когда в дорогах все время? Вот найду свой дом, тогда…

Хм, ну вот я и узнала про местные способы предохранения… Говорить свое мнение вслух я не стала.

— И как же ты свой дом найдешь? Своего мужчину?

— Да мужчина любой может ребенка заделать. А дом там будет, куда сердце ляжет. У нас говорили — ходить по земле можно бесконечно. А дойдешь до места — там сердце замрет и уходить не захочет, а коли уйдешь, все о нем думать будешь. Тут не мужчина решает. Любовь-то она по первой хороша, а потом в обыденность превращается. А для дома и семьи — особое место нужно. Тогда всем там хорошо будет.

— Прям грустно у тебя все как-то. А как же люди всю жизнь любят друг друга?

— А любят ли?

— Говорят, что любят.

— Может и любят. Только страсти нет. А без страсти плоть уже не та.

— А тебе все про плоть?

— А как же без нее? На ней и держимся все. Сказки любишь?

— Конечно.

— Вот возьми любую сказку, про Троинку или искателей. Да хоть про синюю даль. Находят они друг друга, женятся. Что дальше?

— Не знаю, — все перечисленные названия мне ни о чем не говорили.

— А потому и не знаешь, что дальше — ничего.

— Почему ничего?