Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

В то время когда мы не располагали средствами обеспечить искусственное кровообращение, а значит, остановить сердце было невозможно, единственной помощью таким детям было создание знаменитого шунта Блелока, который увеличивает приток крови в легкие.

Шунтирование спасло много жизней — и спасает до сих пор, но оно не исправляет сам порок, и эффект его действия исчезает через десять-двадцать лет. Только вмешательство внутри сердца, там, где находится аномалия, позволяет восстановить анатомию и физиологию, близкие к норме, и обеспечить хорошее качество жизни и ее продолжительность.

Это внутрисердечное вмешательство стало возможным только с появлением аппарата искусственного кровообращения, примерно через двенадцать с половиной лет после впечатляющего прорыва в больнице Джона Хопкинса.

Стелла организовала встречу с родителями Кати. Оба молодые. Это их первый ребенок. Радость от рождения смешивается с тревогой — их дочке, такой маленькой, уже нужна операция. С помощью нескольких рисунков я изложил им проблему и планируемое вмешательство. К счастью, я работаю с органом, который легко описать и объяснить его работу.

И тогда настал момент обсуждения операционных рисков — тот момент, который потряс обоих, заставив осознать, что возможен фатальный исход, момент рыданий.

О, эти операционные риски! На заре эры кардиохирургии, в 1950-е — 1960-е годы, они составляли более 50 %. Многие пациенты, дети и взрослые, «умирали на столе» — так мы кратко называем смерть в операционной — или вскоре после операции. Сегодня, благодаря огромному прогрессу во всех областях, от диагностики до самого хирургического вмешательства через анестезию и реанимацию, доля неудачных операций в целом снизилась где-то до двух-трех процентов. Но хотя опасность и взята под контроль, она все же не уничтожена, и для тех, кого она коснулась, эти цифры, изначально небольшие и абстрактные, внезапно обретают заоблачный размер: с двух процентов они взмывают до ста.

Мы постоянно сталкиваемся с пресловутой формулой «0 х ∞», когда риски стремятся к нулю, но последствия — смерть или осложнения на всю жизнь — к бесконечности. И, как в математической формуле, все возможно между двумя крайностями — между нулем и бесконечностью, между безграничной радостью и полным отчаянием. Этот гигантский разрыв отражается и в оценках, которые родители дают нам — хирургам. Среди них, с одной стороны, счастливцы — их много — которые возводят нас в ранг героев, с другой — несколько разочарованных, которые, поскольку так сложились обстоятельства, ненавидят нас, считая палачами.