Там, где билось мое сердце

Быть литературным душеприказчиком оказалось не так уж просто. Перейра был известен во Франции, в Англии гораздо меньше, и многие его исследования уже устарели. Я долго пытался заинтересовать работами Перейры редакторов журналов и издательств, но ничего не получалось, пока не попробовал привлечь к делу людей, работающих в совершенно ином жанре… назовем его «занимательной психиатрией». Я нашел издательский дом, который согласился переиздать книжку «Альфонс Эстев: человек, который забыл себя». Год спустя с помощью моего старинного друга Невилла де Фрейтса удалось пристроить в приложении к научно-популярному журналу большую статью о Перейре и одну из его работ. А весной на международной конференции в Венеции я добился, чтобы мне позволили представить труды Перейры и рассказать о возможностях лихорадочной терапии.

При покупке «Старой дубильни» никаких осложнений не возникло. Я созвонился с Джудит Уиллс и попросил съездить туда со мной, посмотреть, на что, помимо вылазок на выходные, может сгодиться огромное имение. К этому моменту Джудит уже не работала практикующим врачом. Как очень многие психиатры, она поняла, что удачные результаты в клинике слишком редки, в конце концов ее запал иссяк и Джудит сменила курс. Теперь она профессор в научном институте на юге Лондона. Академические исследования и общение с молодыми коллегами вернули ей вкус к жизни.

Однажды в субботу мы все-таки выбрались ко мне. Я развлекал Джудит рассказами о своем детстве. Как только приехали, я повел ее показывать старинные служебные постройки, ну и закутки всякие, с дверьми, которые когда-то так и не решился открыть.

– Роберт, я прихватила из машины фонарик. Ну что, включим?

– Какая ты практичная, Джудит.

– Кто-то должен быть практичным. Вы с Саймоном выше подобных мелочей.

– А не страшно тревожить прошлое? Мало ли что оттуда выползет?

– Еще чего. Я не поклонница Фрейда. Смотри-ка, дверь. Это та, которой ты панически боялся?

В этот момент мы обследовали барак с кирпичным полом, в котором прежний владелец держал машину. Там была дверь в темное помещение, а в этом помещении еще одна дверь, ее я точно никогда не открывал. Возле нее мы и стояли. Джудит ударила в нее плечом, растрескавшиеся доски рухнули на пол. Внутри черного лаза послышалось торопливое шуршание какой-то твари, наверное, это была крыса.

Свет фонарика выхватил из темноты толстые доски, они стояли торчком, прислоненные к стене каморки. Кроме этих трухлявых досок ничего там не было. Только промозглый запах сырости и пыли, запах долгого запустения.

– Наверное, тут был склад для шкур, сырых или уже обработанных, – предположил я.

– Что-то не похоже. Скорее всего, здесь держали какие-то инструменты. Или садовый инвентарь. Мотыги, лопаты.

– А доски почему?

– Доски? Ну… разобрали какую-то штуковину, которая была из них сколочена. А второй этаж тут есть?

Я повел ее в другой конец барака, к деревянной лесенке. Наверху был огромный чердак, на всю длину барака, футов тридцать на сорок. Электрического освещения не было, но на фасадной стене имелось два окна, и нам все удалось разглядеть.

– А тут можно организовать хорошее жилое пространство, – сказала Джудит.

– Неужели ты подумала о том же, о чем я?

– Отпрыск «Бисквитной фабрики»? Почему бы нет? Но мальчонка должен будет адекватно оценить свои возможности.

Мы вернулись в дом. Я и забыл, какой он огромный. Кухня да моя спаленка, там проходила жизнь, потому что остальные комнаты из-за дороговизны не отапливались. Спален было целых пять, и три просторные комнаты внизу.

– Я претендую на свою комнату в конце коридора, – сказал я.

– Полагаю, мы сможем это тебе позволить. И кто же будет всем этим руководить?

– Надо будет дать объявление. А ты, Джудит, будешь почетным консультантом.

Год мы утрясали проект перепланировки, еще год шла сама перепланировка. В ходе строительных работ наверху была обнаружена еще одна комната. Ей и принадлежало то «ничье» окошко, к которому снаружи вела металлическая винтовая лестница. Комната примыкала ко второй спальне, и дверь в нее была наглухо заделана и замазана штукатуркой. Оставалось только гадать, кто это сделал и зачем. Но когда мы ее вскрыли, появилось дополнительное пространство.