Читаем Там, где два моря полностью

Там, где два моря

Мария Песковская , Мария Юрьевна Песковская

Город же как пространство напоминал порой детский конструктор. Невидимая рука выкладывала цветной мозаикой маленькие улочки, меняла витрины, выдергивала надоевшие тополя вдоль центрального проспекта и втыкала на их место веточки благородных вязов и лип.

Было весело. Красноярск-купеческий наряжался, примерял зеркальное стекло и цветные огни, обновлял мэйк-ап, открывал бутики и модные кофейни с чизкейками, приобретал флер буржуазности и местами имел вполне европейский «эппиэренс». По количеству фонтанов на душу населения город на Енисее обошел город на Неве, а по пальмам в кадках догонял Мармарис.

Только вот знакомо все до последней трещинки в асфальте. А потому скучно.

Ой, золотко, ее любимый сыр купил – с большими дырками! Скоро он придет и они будут есть самую вкусную еду на свете. Потому что дома.

У московских шоколадных конфет снова появился вкус.

«Мы не относимся к тебе плохо». За что?!..

От всех напастей, от всех обид мира верное патентованное средство – уткнуться в родное упругое плечо, зарыться носом в ключицу, укусить мягкие губы...

Что сказала Аня? Да не Аня это... Тем хуже для нее.

Это все ничего!.. Мама погладит обеих девочек по одинаковым маковкам. Завтра же. А папа погладит всех троих. В своем пряничном домике.

Так что там сказала Аня?

Маша немало удивилась, когда Ядренов передал ей трубку – они попрощались еще накануне, успешно завершив все «связи с общественностью».

«Я и моя сестра – мы не хотим тебя знать! Мы не хотим тебя ни видеть, ни слышать», – транслировала Аня негодующе и почти торжественно. Услышав это, Машка задохнулась и села на свою косметику – в сумку ничего не помещалось. (Щас поместится!) «Ты никогда не будешь членом нашей семьи!» – («Ха! Как будто я набивалась!» – скривилась Маша, но слушала все еще молча.) – «...И не смей тянуть деньги с отца!» – («...?!!») – «Я желаю тебе всего хорошего. Хорошо тебе долететь».

На этом месте у Маши шевельнулось желание что-то объяснить, только что она могла объяснить – она сама ничего не понимала. Понимала только, что прилетела Яна и не остыл ее глупый запал. Или там случилось что-то, что-то произошло, о чем она не знает. А Янка не знает, что она не знает. Короче, она по уши в дерьме и при этом ни сном ни духом... Хреновина какая-то!

«Аня, ты не права!» – это уже вслух. Но слова ей никто не давал, и трубка взорвалась отборным матом. Ну вот, в общем, и все.

Главное – не опоздать на самолет? Главное – это вовремя нажать на отбой.

– Да, это не «Глэп»! – сказал не в тему Сеня, поддев носком ботинка примятую пустую банку из-под пива.

Вечно берег замусорен всякой дрянью! Что за люди?!

– Представляешь, они полдня меня вызванивали и спрашивали у отца, где я была и чем занимаюсь!..

– Что-то мне это напоминает: «Я гналась за вами три дня...» – вспомнил Семён.

– Да-да!.. «...чтобы сказать, как вы мне безразличны!»

Это была фраза принцессы из его любимого фильма.

– А что ты ответила... м-м... Ане? Ну насчет того, что... «не тяни деньги с отца»?

– А что я могла ответить?.. Только рот раскрыла!..

– Ха, чтобы ты – да не ответила!..

– Ты знаешь, никогда не нужно никому ничего доказывать. Для него я всегда была «отрезанный ломоть», а теперь тем более, – говорила Маша, а ветерок с Удачного обдувал ее лицо, тронутое нездешним загаром.

Она улыбалась. «Улыбайся!..» – сказал вчера папа. «Удача приходит к тем, кто улыбается!» – «Улыбайся!» – отозвались Воробьевы Горы. Она растягивала губы в улыбке, а глаза не верили нелепому движению губ.

Закат на берегу Енисея волшебно менял освещение и цвет воды каждую секунду. До воды метров сто вниз: если чуть отступить, покажется, что за натоптанной дорожкой сразу обрыв. Сюда бы турков – и они скажут, что это самое красивое место на земле.

Сегодня в зеркале Маша увидела лицо Яны.

Интересно, как Яна?..

«Вы сыграли в одну игру – и обе проиграли».

Да, это Вадик должен был передать ей про украденный паспорт. И про билет. И про...

Босс уполномочен заявить... Был уполномочен. Должен, но не обязан.

«Он что, мой лучший друг? Почему она сама мне ничего не сказала?» – недоумевала Маша.

«Ладно, я пошел», – снова увиделось ей. Ядренов пошел медленно, ссутулясь и прихрамывая. Хотелось тогда догнать его и взять за руку.

...Эх, хорошему человеку жизнь испортила! С самого начала, самим фактом своего появления на свет. Циничная вы девушка, Марья Андревна! Дык, ёлы-палы, яблоко от яблони...

Закатное солнце мягко и оранжево стелилось по диким склонам на том берегу и разбавляло смог, смешанный с туманом, ниже по течению, обволакивая выступающие этажи, трубы и крыши. Отсюда все смотрится акварельно-романтично – и мост с расхожей «десятки», что едва угадывается, и ржавые баржи с серой, изумительно-желтой на фоне воды... Но и сотня художников не справится с полотном, столь масштабным по линии горизонта, нюансам и полутонам.

Да было ли все?..

Маша Ядренова разглядывала фотографии...