Там, где два моря

Когда он таким макаром «уволил» Анну Ивановну, она не возражала. Ее муж трудился на государственной службе. Украсть ему было нечего, даже если бы он хотел, взяток ему никто не давал, даже если бы он брал, и жена его точно знала, почему у него такая маленькая зарплата. Во всем виноват американский президент и новейшая гонка вооружений. НАТО у границ. Враги уже здесь. Поэтому практически весь бюджет уходит на военные расходы. Поэтому Анна Ивановна предпочитала быть незаконным менеджером по унитазам, чем законной домохозяйкой.

А домохозяйки не читают «Пуп». Они его даже не просматривают. Портупеев не стал советоваться с Люсей насчет журнала – заморочит ему голову квазиумностями про аудитории и прочую целесообразность. Интуиция подсказывала Портупееву, что в ближайшем номере он будет смотреться вполне форматно – снимался же у них заместитель мэра! И он решил «опупеть» самостоятельно.

Дальше

Во вторник утром Портупеев немного волновался. По правде говоря, волноваться он начал заблаговременно, еще в понедельник, поэтому, уезжая из офиса, он наорал на Зинку. «Уволю! Всех уволю, к чертовой матери!» – орал Портупеев. Ночью спал плохо. Ему мерещились бородатый фотограф в тужурке, наглый продюсер в темных очках, юный руководитель отдела продаж в микро-юбке и директор Издевательского – тьфу ты! – Издательского Дома «POOP» с миленьким глубоким декольте и в лиловых колготках. Продюсер ухмылялся, против обыкновения, молча; директор считала его деньги, вкладывая в декольте; «отдел продаж» норовила припудрить ему нос, но не могла дотянуться, а фотохудожник наставлял на него фоторужье. Все они наступали на беззащитного Портупеева, вынуждали его принимать разные противоестественные позы и показывать зубы, плохие с детства. У людей его поколения редко бывают хорошие зубы.

Утром Портупеев долго выбирал костюм, завязывал волосы в хвост как символ свободы и делал сам себе «фас». От волнения он опаздывал в студию по незнакомому адресу на пять, нет, на шесть минут и чуть не стукнул бампером рекламную стойку, когда парковался.

Он лихо вбежал по ступенькам, подстегиваемый жаждой славы и собственным к ней опозданием, а потом медленно открыл дверь и чинно шагнул внутрь.

– Ты что! Не знаешь, во сколько рабочий день начинается?! – вопил продюсер, глядя прямо на Портупеева. Если бы он не держал трубку у уха, можно было бы подумать, что слова предназначаются Портупееву. – Я знаю, во сколько заканчиваются презентации!.. Да! Да!..

Фотографа не было.

Дав отбой, продюсер сообщил девицам на ресепшене, что он снимает их студию прямо сейчас. Тон его не допускал возражений, и они увеличили цену за аренду в полтора раза с этого дня. Скидочку они сделают потом.

Пока фотографа не было, Портупеев расстегивал пиджак, чтобы не вспотеть, а потом снова его застегивал. Расстегивал. Застегивал. Ни на кого не глядел. Смотрелся в зеркало. Уши были на месте. Нос начинал блестеть.

Пока фотографа не было, Портупеев узнал, что женщин после тридцати нужно «исправлять в фотошопе». Оставляя для убедительности одну невредную морщинку.

– Ты представляешь, – говорила одна девочка другой, – «Я такого не ношу!» – она мне говорит! А что ты носишь в своем Запендюринске?

Девочки оказались из журнала, ничего себе, миленькие, трудились в поте лица «дизигнерами» и «манагерами». Они снимали для издания каких-то баб и, наверное, «исправляли их там, в фотошопе».

– Четыре из пяти – еще ничего. Но пятая... Редкая «красотка»! Щеки на плечах. Убрали. Килотонны булочек на талиях – убрали... – сказала светленькая.

– Ну да. Не понравилось. Разговаривает с нашими девочками, как с девками, – сказала темненькая. – «Ноги, – говорит, – повыдергиваю!!!» Ты представляешь?! Хамка пожилая!

Другая дама чуть не скисла прямо в студии. Чуть не вытекла вся, как кислое тесто. Портупеев подумал, достаточно ли он весел. Позитивен то есть.

Портупеев видел эту съемку в «Пупе». Один его друг возил кукол из Америки. У него салон престижных подарков. Дамочки эти были пронзительно похожи на... Портупеев и не сообразил тогда, что они ему напоминают. Кукол мадам Александры по $84,95 за штуку. Юкон, Куба и Шанхай. А еще Взрыв Сахарной Сливы, в розовом-розовом. А эти были – куклы Кукуево. Гормональный Взрыв.

– Пройдите, пожалуйста, сюда! – сказали вдруг Портупееву.

Штатным фотографом «Пупа» оказался взъерошенный молодой человек приятной наружности, но с лицом, которое он делал «непроницаемым». За кажущейся непроницаемостью скрывались комплексы, недовольство собой, тем, что надо вставать «ни свет ни заря», и тем, что все вокруг знают, что ему надо делать и как ему надо снимать. Зато когда Портупеев увидел у него в руках профессиональную технику с огромным, прямо-таки телескопическим объективом... «Какой большой!» – необъективно подумал тогда Портупеев и сразу решил, что купит себе такой же.

Тетка, которой он прежде не видел, держала в руках ворох тряпок.

– Снимайте все это! – велели Портупееву. – Это «Bant». Будете в этом.

Он сидел на стуле, под ним был подиум серого цвета, и «софтбоксы» плавно перемещались над его головой.