Там, где горит свет

Он встал ровно напротив, сделавшись теперь абсолютным его отражением, повторяя каждый, даже случайный жест, а потом начал медленно приближаться — не шел, а словно скользил навстречу. Сердце забилось в панике, но Тьен уже не мог уклониться, и через мгновение он и Огонь слились в единое целое…

Нечеловеческий крик разнесся по дому, сметая сон.

Софи вскочила и села на матрасе. В кроватке заплакал Люк, и она тут же бросилась к нему, успокоила, уложила снова. Но воцарившаяся тишина не смогла обмануть тревогу. Дождавшись, пока братишка успокоенно засопит и выпустит во сне ее руку, девочка вышла в коридор.

Из щели под дверью соседней спальни пробивался свет.

— Тьен? — Она тихонько постучала. — У тебя все в порядке?

Ответа не последовало, и Софи вошла в комнату.

Постоялец лежал на полу, свернувшись калачиком и тихо, почти беззвучно плакал.

— Тьен. — Она опустилась на колени рядом с ним. — Что случилось? Снова кошмары?

Он не сразу услышал, а услыхав, не понял. Размазал по щекам слезы и посмотрел на нее, словно видел впервые. Затем вдруг схватил за руку, сжав так крепко, что Софи тихонько вскрикнула.

— Его зовут Шарль, — прошептал он. — Шарль. И в клетке у него жил щегол…

Он весь горел и, наверное, бредил. Как знала, что не нужно ему никуда ходить, пока не поправится полностью.

— Вставай, — она потянула его с пола. — Поднимайся, пожалуйста. Тебе надо в кровать. Я заварю липы, и разотру тебя уксусом.

Если к утру не станет лучше, придется бежать за доктором. Софи не думала о том, как станет объяснять присутствие в своем доме постороннего парня — не до того, лишь бы только выздоровел.

— Не надо липы, — попросил он, когда ей кое-как удалось довести его до постели и укутать одеялом. — И уксуса не надо.

— Надо.

— Нет, просто побудь со мной. Просто. Я ничего не возьму, ни капельки, обещаю. Только не уходи.

Тьен заговаривался, и от этого делалось еще тревожнее. Нет, все же нужно будет позвать доктора.

Но это утром. А пока Софи, как он и просил, сидела рядом, позволив парню крепко держать себя за руку — иначе он не спал. Несколько раз она пыталась отобрать у него ладонь, и тогда Тьен вскакивал, испуганно оглядывался и снова хватал ее ладонь и прижимал к горящей щеке.

А ведь ей и самой хотелось спать, и утром, после того, как сбегает за доктором, еще в лавку идти. Когда усталость стала сильнее сомнений, девочка осторожно, поверх одеяла, прилегла рядом с захворавшим квартирантом. Подумалось было, что так можно и самой от него заразиться, но глаза уже закрылись. Она не чувствовала, как Тьен, не просыпаясь, обнял ее и притянул к себе. И не видела, как из открытой почему-то лампы выскочил маленький огонек, спрыгнул со стола на пол и вырос в высокого мужчину в длинном плаще, как на старинных картинах.

Огненный подошел к кровати и с ухмылкой покачал головой.

— Погорячился я насчет воспитания. Но что поделать — люблю я горячиться. Очень люблю.

Погасив фитилек лампы, он быстрым сполохом нырнул в камин.

Глава 14

Проснулась Софи, как обычно, по фабричному гудку. Потянулась спросонья и вздрогнула, обнаружив себя под одеялом, лицом к лицу со спящим постояльцем. То ли сама забралась погреться, то ли Тьен укрыл, увидев, что она зябнет. Но девочка недолго смущалась: парень крепко спал, а его состояние волновало больше всего остального.

Софи всмотрелась в бледное лицо заболевшего: губы даже сейчас плотно сжаты, вокруг прикрытых глаз расплываются голубоватые тени и видна на веках каждая прожилочка. Но дыхание ровное, и тело уже не пышет жаром.

Не ворочаясь, не вытаскивая из-под одеяла рук, она лишь чуть-чуть подалась вперед, потянулась и дотронулась губами до лба под темной челкой, проверяя, держится ли еще жар.

— Заметь, ты первая меня поцеловала, — не открывая глаз, произнес Тьен.

Софи кубарем слетела с постели.

— Ох, и шуганная же ты, мелкая, — тихо рассмеялся он.

— Я тебя не целовала! — поспешила объяснить девочка. — Я…

— Да понял я, понял, — уверил парень, вольготно располагаясь на освобожденной кровати. — Не боись.

Девочке подумалось, что он и сам немало сконфужен подобной побудкой, но умело прячет чувства под привычным ерничеством. Софи такими умениями не обладала.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, на корточках подобравшись к кровати.

— Уже лучше.

За короткий миг, пока губы касались прохладной кожи, она успела понять, что ночная лихорадка схлынула, но уточнить было нелишне.

— Так я пойду? Мне в лавку еще…

— Иди. Только… Софи! — окрик остановил уже в дверях. — Спасибо тебе.

— Не за что, — пробормотала девочка.

Странный он все-таки. То плохо ему, что кажется, и до утра не доживет, то вдруг хорошо. И ни хворями, ни пулями не пронять. И, кстати, раз уж про пули вспомнилось, не она его первая целовала, если это вообще поцелуй был…

Холодная вода смыла со щек жар.

Умывшись, Софи распалила плиту, поставила чайник и пошла будить Люка. Начинался новый, самый обычный день.