Там, где горит земля

— Наш враг по–своему скован в силах, так же, как и мы, — рассуждал вслух монарх. – И так же как мы не можем проиграть кампанию этого лета, Евгеника не может терять время. Им нужна ещё одна победа, ещё один разгром наших сил. Я считаю, что, веря в свое безусловное тактическое превосходство, они будут действовать самым простым образом. Ориентируясь не на хитроумный замысел, а на простые действия, приводящие к результату самым коротким и безопасным путем. Поэтому Нация атакует нас с Плоньско–Цехановского выступа и от Люблина. Исходя из этого, мы будем планировать будущее оборонительное сражение.

— Ваше величество! – Алюшников резко поднялся и взмахнул руками в жесте предельного отрицания. – Это ошибка! Это огромная, непоправимая ошибка! Вы ставите на кон судьбу России, опираясь на куцые представления о стратегии нацистов и опыт другой войны иного мира!

— А вы больше не будете министром обороны, — проговорил Константин. – Потому что армия и война – это порядок и дисциплина. И если нижестоящее звено открыто противится решению вышестоящего, это страшнее любой ошибки. Вы отправитесь в действующую армию.

Алюшников какое‑то время стоял, потрясая полусжатым кулаком, под тяжелым взглядом монарха. А затем резко развернулся и почти бегом вышел из кабинета, не произнося ни слова, даже не спросив разрешения удалиться.

— Что ж, решение принято, остается его исполнить, — констатировал Корчевский, снимая пенсне.

— Ваше Величество, — с преувеличенной мягкостью вопросил канцлер. – Следует ли принимать Ваши слова как окончательное решение, или, быть может, это были общие соображения, высказанные вслух? Мне представляется, что Вы все же придаете несколько преувеличенное значение, как выразился наш… коллега, «иномировому опыту»… Не следует ли отложить решение, чтобы ещё раз принять во внимание, взвесить и оценить сопутствующие факторы и критерии?

Император встал и подошел к стене, на которой крепилась огромная карта Восточной Европы, перечеркнутой изломанной красной линией. Заложив руки за спину, он с минуту, а может быть и дольше всматривался в многоцветие условных обозначений, паутину дорог и флажки, отмечающие перемещение соединений.

— Нет, — тихо, но с непреклонной решимостью произнес Константин. И повторил.

— Нет. Не следует. Такова моя воля.

Император так и не повернулся лицом к покидающим кабинет сподвижникам, поэтому никто не увидел посеревшего лица с чуть подрагивающими, бледными как у мертвеца губами.

У самой двери канцлер задержался и, после секундного колебания, негромко сказал:

— Я преклоняюсь перед Вашей решительностью. Сомневаюсь, что смог бы быть столь же решителен и тверд, окажись я сейчас на Вашем месте. Но… Да поможет нам Господь, если Вы ошиблись.

Глава 8

— Чудесное зрелище, — лирично сказал полковник, созерцая большую, почти в четверть стены, схему организационной структуры бригады.

— Да уж! — совершенно искренне согласился майор.

Посторонний и несведущий взгляд мог бы принять двух офицеров за родных братьев. Оба в одинаковых маскировочных комбинезонах, вытесняющих в армии старомодное обмундирование. С небольшими офицерскими нашивками вместо больших погон и неизменными коробками антигазовых масок на поясе. Однако полковник был заметно старше, чуть ниже ростом и пошире в плечах, майор помоложе, выше и тоньше в кости. Ни дать, ни взять – «мужик от сохи» и «тля городская», как говаривали на рубеже веков, во время массового исхода крестьян в города. Единственным существенным отличием были металлические протезы, заменявшие полковнику кисти рук.

— Посмотри, как красиво, как гармонично все продумано и организовано, — заметил старший. – Шесть пехотных батальонов, три роты тяжелого оружия – крупнокалиберные пулеметы, миномёты, безоткатки. Рота «шагоходов», рота управления, взвод связи, хозяйственная рота, авторота, гаубичная батарея, две пушечные батареи, зенитно–ракетная батарея, батарея противотанковых орудий, зенитные «Мангусты», два бронебатальона, даже медицина в составе двух санитарных рот и медсанбата облегченного типа.

— И не забудем, что бронебатальоны не с какими‑нибудь автомобилями, и даже не с новобашенными «Медведями$1 — дополнил майор. – А самые что ни на есть «Балтийцы».

— «Балтийцы$1 — это вещь, — мечтательно протянул старший. – Чудесные машины.

— Да, просто сказка, — согласился майор.

Замолчав, оба несколько секунд созерцали схему, проникаясь величием коллективного организационного разума штабных работников, создавших это гармоничное творение. Затем полковник с тяжелым вздохом оторвался от увлекательного занятия и провел стальной «рукой» по вороху картонных карточек, разложенных на столе. На них, по старинке, отмечались практические изменения организации и пополнения – по одной карточке на каждое подразделение. Даже беглый взгляд мог заметить, что на прямоугольных светло–коричневых картонках не осталось живого места – все изрисовано буквами, числами и схемами, многократно перечеркнуто и дополнено.