Там, где горит земля

Погибли корабли сопровождения, опустошив ракетные кассеты. Канули в море сбитые гиропланы–корректировщики. «Ольга» горела по всей длине, сотрясаясь от множества попаданий. Корабль казался очень маленьким на фоне гипертранспортов и даже в сравнении с оставшимися на плаву линкорами Евгеники. Благодаря огромному опыту и развитым технологиям морского строительства имперские конструкторы уложились менее чем в пятьдесят килотонн водоизмещения. Вся оставшаяся в воздухе авиация Евгеники кружилась вокруг линкора, осыпая его бомбами и реактивными снарядами. Само море, казалось, сошло с ума, кипя от осколков и взрывов, вздымаясь десятками водяных столбов, сверкающих пламенным хрусталем в отсветах заходящего солнца и огня. Линкор уже нельзя было рассмотреть – он полностью скрылся за шлейфом чернейшего дыма. Сквозь эту завесу не пробивались даже языки пламени и «Ольга» казалась воплощением вечной тьмы, явившимся из самой темной бездны преисподней. Но из дымной завесы к вражеским самолетам продолжали тянуться пунктиры зенитных автоматов и с устрашающей периодичностью вырывались снопы дульного пламени. Две башни главного калибра на носу корабля непрерывно извергали огонь, расстреливая ближайшую колонну конвоя с расстояния чуть более десяти километров. Для восьми гладкоствольных орудий калибра 490 мм на жидкой взрывчатке – считай, в упор.

«Торговцы» заметались, окончательно ломая и без того нарушенный строй, рассыпаясь как овцы пред ворвавшимся в отару волком. Прямое попадание в главную топливную цистерну превратило в исполинский погребальный костёр один из «Левиафанов», огонь перекинулся на контейнеры с боеприпасами, взрывы один за другим взламывали уровни и палубы гипертранспорта, разбрасывая перекрученные обломки на километры вокруг.

И все же, есть предел всему – под шквальным огнем Евгеники исчерпывались прочность брони, ресурс внутренних систем корабля и пожарных магистралей, подъемников артиллерийских погребов. И гибли люди, на несколько бесконечных и бесценных минут превратившие свой корабль в неуязвимого демона мщения.

Несмотря на тысячи свидетелей, фото и киносъёмку, никто так и не увидел гибели «Ольги». Изрешечённый множеством попаданий линкор ушел под воду, скрытый непроглядной дымной завесой.

***

Безлунная, холодная ночь накатывалась на страну и ставку. Тьма царила везде – под небом, в душах обывателей, с замирающими сердцами ждущих сведений с морского фронта. И в сводках Морского штаба. «Эшелон», отступал, израсходовав весь боезапас, и потеряв три четверти состава. А имперский флот…

— Есть ли у нас подтвержденные данные по потерям конвоя? – спросил в телефонную трубку Константин, нервически и неосознанно растирая левую сторону груди.

Генерал–адмирал, командующий флотом, несколько секунд молчал. То ли он обдумывал вопрос, то ли просто собирался с силами для нерадостного ответа.

— Какова минимальная оценка аналитиков? – произнес император, прерывая затянувшуюся паузу.

— Минимум один супертранспорт серьезно поврежден. Общие потери конвоя — не менее десяти процентов, но точно сказать нельзя… — адмирал снова помолчал и почти виновато промолвил. – Простите, Ваше Величество… Мы сделали все, что могли. Флот исполнил долг до конца. И флота больше нет.

— Я понимаю, — механическим голосом, без всякого выражения ответил монарх. – Мне не в чем упрекнуть вас. Постарайтесь уточнить наши и вражеские потери как можно скорее.

Он положил трубку. Склонился вперёд, обхватывая больную голову неестественно сухими ладонями. От черного, беспросветного отчаяния отупила даже сердечная боль.

«Мы разменяли наш флот и «Эшелон» на десять процентов их конвоя… Десять процентов и поврежденный «Левиафан».

— Ваше величество… Ваше Величество!

Константин поднял голову и посмотрел на связиста мутным взглядом воспалённых глаз.

— Ваше величество, — неуверенно повторил офицер в третий раз. – Сообщение со стратосферных термопланов…

— Что? – тяжело произнес император. – Что ещё… Налёт «демонов»?

— Серия вспышек… ну, там, где они и должны быть. Не везде, но на фоне континентального затемнения две удалось засечь точно. И радиоперехват…

— Да? – промолвил Константин, зажмурившись. Он боялся поверить в то, что слышит.

— Полное молчание в четырех точках. И в разы увеличилась интенсивность передач в окружающих районах. Полная воздушная тревога, все их самолеты вновь подняты в воздух, без исключения.

— Неужели получилось? — прошептал император.

***

— Громче, — скомандовал Координатор.

Блеющий за его спиной референт пробормотал что‑то совсем неразборчивое и умолк. Вид молчаливой и недвижимой фигуры лидера навевал суеверный ужас.

Вождь Нации устремил пустой взор в снежную даль. За прозрачной стеной бесновалась настоящая полярная вьюга, ветер пригоршнями бросал в армостекло снег, царапал прозрачную поверхность ледяными кристаллами. Казалось, мерзкий и угрожающий скрип проникает даже уютный, теплый кабинет.

Координатор старался удержать под контролем, обуздать бешеную ярость, рвущуюся из глубин души. Ярость и… растерянность.

— Громче! – нетерпеливо повторил он. – Я не слышу.