Там, где я тебя нашёл

Думая о Джесмин, я ощутил себя ещё большим ублюдком, потому что забил себе мозг чувствами, забыв про Эмили. Нет, я не забыл. Я двигаюсь и скоро буду рядом. Осталось совсем немного. Всё будет хорошо. Старик сказал, что ещё есть время. Я успею.

— Нет, пожалуйста… — прошептала Джес, и я повернулся в её сторону.

Она говорила во сне. Брови сдвинуты. На спящем лице столько эмоций страха и боли, что мне стало не по себе. Хотелось прижать её к себе, успокоить, что я рядом и всё хорошо. Но тут же опомнился. Возможно, я и есть причина её кошмаров. Мерзкий холодок пробежал по спине от осознания своей роли в её жизни. Хотел бы я, чтобы всё было иначе. Но в моём мире по-другому не бывает.

Тихо встав с кровати, оделся и вышел проветриться, оставив Джесмин спать одну. Находиться рядом с ней просто так не возможно.

Холодный воздух ударил в нос. Улицу засыпал снег. Холодные лепестки лохматых снежинок падали с неба в странном танце. Я поднял голову к небу и всматривался ввысь. Хотел бы я знать, если там тот старик, которому так молилась Джес. Я уже давно потерял веру. Сколько раз я умолял его прекратить тот ад, в котором мы оказались с матерью и сестрой. Он был глух к моим словам и кажется, только подливал масла в огонь. Ещё в детстве я осознал, что чудес не бывает. Каждый сам за себя. Мир не ждёт тебя с распростёртыми объятьями, а ежедневно начищает свой ботинок, чтобы дать пинка под зад и захлопнуть двери перед носом. И только ты сам можешь стать сильнее, чтобы открыть эти двери.

Моя мать верила в бога и твердила, что никогда нельзя терять веру. Я не понимал её и не понимаю до сих пор. Она терпела старого алкаша, который истязал всю семью, и считала, что это испытание послано ей богом. Она называла это своим крестом, и требовала от нас понимания. Неужели бог послал ей вонючего алкаша как земное испытание? Я не мог этого понять, как только ни старался.

Однажды он мог замёрзнуть на улице, и наши мучения закончились бы. Но она пошла его искать. Заставила нас идти в мороз на его поиски вместе с ней. И тогда я молился… чтобы мы его не нашли. Либо нашли, но мертвого. Мои молитвы были не услышаны. Он оказался живым и после возвращения домой устроил взбучку всей семье.

Для меня всегда была загадкой его ненависть, но и понять его у меня не было сил. Я работал лет с десяти, а может и раньше. Помогал на ранчо соседа, который платил два доллара за уборку навоза и ещё доллар за кормление коров. На эти деньги мы могли купить себе еды. Мать была инвалидом. Всё благодаря донору. Не поворачивается язык назвать его отцом. Он искалечил её в пьяном угаре.

Когда он наконец-то сдох, я не пришёл на его похороны. Мать кричала, взывая к совести. А мне было плевать. Тогда мне хотелось петь от радости, чтобы весь мир услышал. И мы зажили. Тихо, мирно, хорошо, но недолго. Буквально лет пять. А потом сбежала Мэри. И я попал в капкан. Быть чудовищем моя работа. Теперь снять маску не так легко. Она приросла к моему существу. Слишком долго я надевал ее на себя, чтобы вжиться в роль того, кем мне пришлось стать ради благополучия родных. Смотрю на себя в зеркало и вижу искалеченного жизнью урода, который где-то внутри загорелся надеждой на лучшую жизнь.

Джес. Джесмин. Её имя заставляет сердце выскакивать из груди, что хочется вырвать его и бросить в снег. Пусть остынет, замёрзнет вновь. Не помнить, забыть. Бросить её не могу, а рядом ещё сложнее.

Снег падает на лицо и тает. Сумеречное небо молчит, оставив меня без ответов. Я бы хотел получить шанс быть другим. Но это невозможно. Сжав челюсть, опустил свой взгляд вниз, понимая, что стою тут как дурак. Неожиданно что-то прилетело мне в спину, и я резко развернулся. Там стояла она. Переминаясь с ноги на ногу и пряча улыбку.

Я даже не понял, как реагировать. Она что, бросила в меня снегом?

— Эм… прости. Я, наверное, перегнула палку, — спешившись, сказала она и попыталась ретироваться назад в номер.

Стоял как столб, пока не дошло что к чему. Быстро собрал снег в ладонь и запустил снежный шар в нее, и она от неожиданности запищала. В ответ в меня полетело ещё несколько снежков. Метко бросает! Азарт охватил меня, и я забыл о времени. Мы носились как дети по периметру стоянки и швыряли друг в друга снегом, а она громко и заливисто смеялась. Не помню, когда мне было так легко на душе. Сейчас ничего не важно.

Наконец-то я её догнал и она, засыпая мне, снег в лицо не переставала хохотать. Пытался утихомирить её и в шутку завалил в снег. Вытирая мокрое лицо замер. Она так смотрела куда-то вдаль, что на миг сердце упало.

— Джес?

Она лежит не моргая. Нет, не может быть!

— Джес?!

Начал трясти её, а она не моргает и, кажется, не дышит. Меня накрыла волна паники, а она как рассмеялась, чуть ли не хрюкая.

— Ты совсем дура?! Я думал, что ударил тебя и ты…

— Джим, — откашлялась от смеха она, — прости, я не хотела. Сама не знаю, что за дурь в голову ударила, — виновато сказала она.

А ведь я действительно испугался за неё. Момент испорчен, она расстроилась, а я сижу и не знаю что сказать.

— Пойдём греться.