Там, где лес не растет

Действительно, подобным образом лежать на земле не позволил бы себе при обычных обстоятельствах ни один веннский мужчина. Другое дело – в бою, либо на охоте… либо в немочи.

Когда поясницу начала отпускать привычная болезненная тяжесть, Коренга приподнялся и несколько раз ловко перекувырнулся через голову, благодаря Землю за отданную ему толику силы и возвращая Ей всё, чем мог поделиться. Потом стащил с себя одежду и, оперевшись спиной о тележку, сплёл бессильные ноги почти так, как другие люди сплетают на груди руки, если не знают, куда их деть.

В этом положении Коренга мог ходить, упираясь в землю ладонями. И даже подпрыгивать, хотя, конечно, невысоко. То и другое доставляло ему необычайное удовольствие, правда, он редко его себе позволял с тех пор, как уехал из дому. Дома-то он за милую душу сновал по избе и двору, отчего ладони у него всегда были жёсткие, не подверженные мозолям и не боявшиеся заноз… В чужих людях – не то. Станут насмехаться, пальцами тыкать. Или, наоборот, жалеть, печалиться, бросаться на помощь, грустно головами качать. Коренга даже не знал, что раздражало его больше.

Здесь, у этого озерка, за ним мало кто мог подсмотреть. За водой из стана сюда не ходили – далековато, а охотников до купания среди спасшихся от Змея было немного, может, одна Эория и нашлась.

Да… Эория…

Переставляя ладони, Коренга прошёлся по бережку туда и сюда, осмотрел со всех сторон свою тележку и, не найдя на ней повреждений, требующих немедленной починки, направился к краю воды.

Это был восточный берег озерка. Дыхание морских ветров почти всё время гнало к нему пусть маленькие, но волны. Поэтому берег падал в воду обрывчиком высотой в локоть, местами висевшим на переплетении подмытых сосновых корней. Волны были слабенькие, так что деревьям не грозило падение. Озеро было даже красиво: зеленоватая чаша, отражавшая небо и лес. Коренга заглянул в прозрачную воду и увидел славное песчаное дно, совсем такое, как в чистых речках около дома. Летом здесь будут сновать ручейники, а по их затейливым домикам заскользят тени шустрых мальков… Он взялся за изогнутый в воздухе корень далёкого родича прапрадеда Кокоры – и перекинул тело вниз.

Тикира не соврала, вода оказалась вправду очень холодной, но всё-таки льдом и смертью, как та, из которой Коренгу вытаскивали сегваны, она не дышала. «Может, это оттого, что здесь кругом суша и лес?..» Перед глазами так и качнулся морской горизонт. Дохнул ветер, выжимавший слёзы из глаз. «Бр-р… Одно слово – где лес не растёт! И как они всю жизнь там живут?..»

А ведь Эория, поди, без этого ветра скоро задыхаться начнёт.

«Правду, что ли, люди бают: где родился, там и пригодился?..»

Пока молодой венн силился постичь эту вековую премудрость, в воду рядом с ним шумно бултыхнулся Торон. Вот кому стылые волны были решительно нипочём! Коренга привычно вслушался в наследную память любимца – и перед ним пронеслось видение хрустальных озёр, умывающих голубые подножия ледяных стен. Огромные летучие звери складывали крылья и падали в зоркую глубину, плескались, ныряли, а потом выбрасывали себя обратно в воздух одним движением обманчиво хрупких перепончатых крыл…

…Когда Торон ударил плашмя по воде, ударил ещё сильнее и резче, чем давеча, когда помогал старику раздуть вчерашние угли, Коренга сперва даже решил, будто сын симурана внял наконец голосу крови и надумал попытаться взлететь.

Он ошибся. Торон в самом деле почти целиком вырвался из воды, но только «почти», этот подскок был всего лишь неуклюжим подобием взлёта. Торон сразу рухнул обратно, мало не утопив хозяина в туче поднятых брызг и пребольно хлестнув его концом крыла по уху…

Когда же Коренга, вынырнув, выплюнул воду и уже раскрывал рот, чтобы накричать на пса за озорство, он увидел в пасти у Торона стрелу. Длинную, тяжёлую сегванскую стрелу с наконечником чуть поменьше ножа и древком, надломленным сомкнувшимися зубами. Эта стрела была пущена для убийства. Обычная собака навряд ли успела бы перехватить её даже на суше.

В дальнейшем Коренга с ужасом и стыдом вспоминал посетившую его греховную мысль об Эории… Удивительно всё же устроен ум человеческий! Вертя головой в поисках затаившегося стрелка, Коренга успел взвесить эту мысль – и отмести её прочь. Не потому, что благородная сегванка вряд ли стала бы искать утоления своей обиды, стреляя исподтишка. Просто она знала, на что был способен Торон. А вот убийца – не знал.

Между тем неведомые враги, похоже, сообразили, что врасплох Коренгу уже не возьмут. Они вышли на берег, более не таясь. Молодой венн почти не удивился, признав в них Ерша с Перекатом. Всё правильно! Он, дурак, уже начал помалу забывать об их существовании, а зря. Можешь не держать в памяти зло, причинённое тебе людьми, – но не стоит рассчитывать, будто у кого-нибудь выветрится содеянное тобой! Коренга наказал Ерша, не позволив похабно шутить над Эорией. И тот, не стерпев, пришёл расплатиться.