Там, где меняют законы (сборник)

– Знаю. Там более. Ты договорилась. Эту договоренность нарушать нельзя. Твой отец два года не платил. Это его бизнес был, «Авиарусь», не твой – чего ты полезла платить?

– Потому что бизнес – это когда платят по долгам, а когда не платят – это мошенничество, – сказала Аня. – Я сбила три миллиона до одного. И я заплачу.

Стас молчал. Очень долго.

– Ты не понимаешь. На счетах компании нет денег. Ни трех лимонов, ни одного. Деньги за самолеты ушли в оффшорку. А где эта оффшорка, знал только твой отец. Он даже мне не успел заплатить. Между прочим, твоя компания за эту сделку должна мне двадцать пять миллионов долларов.

Съеденная пища вдруг превратилась в животе Ани в камень. Она осторожно положила вилку и взглянула в глаза Стасу. Они были коричневые и очень безжалостные.

Занавес снова осторожно раздвинулся, и в кабинетике материализовался официант. Тарелки в его руках были накрыты огромными крышками, напоминающими купол обсерватории. Когда официант сдернул сверкающие полушария, под ними в россыпи дикого риса засверкали красные клешни омара.

Когда официант ушел, Стас поднял бокал и снова чокнулся с Аней.

– После похорон ты возвращаешься в Лондон, – сказал Стас. – Я займусь всем остальным.

– Исключено. Я – наследница. Я найду эти деньги, Станислав Андреевич. Я буду управлять этой компанией.

– Ты много знаешь о том, как управлять российскими компаниями?

– Между прочим, я учусь в LSE.

– Это что такое?

– Это Лондонская школа экономики.

Стас молчал. Долго-долго.

– Я бы предпочел, чтобы ты уехала, – сказал Стас. – Но если хочешь… оставайся. Только это не совсем одно и то же, Россия и Лондонская школа экономики. И еще раз: если на тебя кто-то будет давить, скажи, что Стас обещал тебе помощь.

– Вы не бизнесмен, – внезапно сказала Анна.

– Я бизнесмен, – голос у Стас был очень усталый. – Вот, кстати, визитка.

Стас вынул беленький квадратик и приписал сверху мобильный телефон.

Когда Аня вернулась на Рублевку, было уже два часа ночи. Она безумно устала, но все-таки перед тем, как лечь спать, она включила отцовский компьютер и влезла в интернет.

Результат поиска не удивил ее. По мнению сайта compromat.ru, Станислав Войнин был лидером одной из крупнейших российских преступных группировок.

Глава вторая

Совет директоров начался ровно в девять утра. Директоров было семеро. Они были незаметные и какие-то потрепанные, все – работники «Авиаруси». Ее отец распоряжался компанией единолично, и директора были – практически подставные фигуры. Для удобства Ани кто-то расставил перед директорами таблички с именами и фамилиями.

Единственным по-настящему бросающимся в глаза исключением был молодой парень в шелковом галстуке за двести баксов и безукоризненно пошитом костюме. По неуловимой манере держаться Аня поняла, что парень учился где-то на Западе, в Гарварде или Йеле. Звали его Дмитрий Иванович Мережко, и именно ему принадлежал злополучный «мерседес», на котором взорвался отец. По документам, которые Аня вчера изучила, Мережко представлял кипрскую фирму Carnaby Ltd, владевшую семнадцатью процентами акций «Авиаруси».

У Ани было такое впечатление, что за фирмой стоял Стас. Это впечатление превратилось в уверенность, когда за минуту до начала совета Мережко наклонился к Ане и сказал:

– Эти деньги, миллион двести, они еще не были переведены со счетов нашей компании. Мы позвонили в банк и заблокировали перевод. Еще какие-нибудь указания?

– Да, – сказала Аня. – Подготовьте приказ об увольнении Алексея Защеки.

Самого Защеки среди присутствующих не было. Может быть, его уже вообще не было в живых? Может быть, Стас отдал приказ залить его в бетон и сбросить в море, как в фирме про калифорнийских гангстеров, который она видела? Аня вздрогнула. Правда, в Москве нет моря. Но бетона полно.

– Ну что же, – сказал Мережко, – у нас первый пункт повестки дня: выборы нового генерального директора. Есть кандидатура Анны Семеновны Собиновой. Кто за?

Мережко поднял руку первым. Все остальные потянулись за ним, как утята за уткой.

– А Анна Семеновна представляет себе, в каком состоянии находится компания? – спросил один из членов совета директоров. Перед ним стояла табличка «Иннокентий Башков», и он был в «Авиаруси» зам по техническим вопросам.

– Компания находится в неважном состоянии, – ответил Мережко, – у компании осталось всего три самолета, из них один в ремонте, а другой в ближайшем будущем потребует капитального ремонта на сумму в три с половиной миллиона долларов. Вдобавок даже эти самолеты не могут летать ни из одного московского аэропорта, потому что всем аэропортам мы задолжали за стоянку и обслуживание. С учетом долгов в бюджет кредиторская задолженность компании составляет сто пятьдесят миллионов долларов.

Мережко сел. Ане показалось, что его слова прозвучали, как похоронная молитва. Сто пятьдесят миллионов долларов! И против них – восемьдесят пять миллионов за проданные самолеты.

И эти восемьдесят пять миллионов долларов – неизестно где.

В дверь осторожно просунулась секретарша и подала Ане трубку.

– Это срочно, – сказала секретарша.