Там, где меняют законы (сборник)

– Вообще-то это не очень похоже на Извольского, а, Геннадий Владимирович? Он ведь не любит действовать через бандитов. Я вообще так понимаю, что его любимое оружие – это органы. По крайней мере, судя по истории со льготными кредитами.

– Какими кредитами?

– Которые вы предоставили из городского бюджета принадлежащей вам сети магазинов. Кстати, господин гендиректор мне намекнул, что защита вам шахтерских пикетов носит не совсем платонический характер. В том смысле, что чем больше они будут бастовать, тем больше правительство выделит денег угольщикам, а чем больше правительство выделит денег угольщикам, тем больше денег будет в городском бюджете, а чем больше денег будет в городском бюджете, тем больше льготных кредитов вы сможете дать собственным магазинам.

Курочкин даже не покраснел.

– Вы должны на него подействовать, – сказал мэр, – вы понимаете? Вы представитель Москвы, следователь Генеральной прокуратуры. Он должен понять, что это позиция федеральной власти, что никто не допустит беззаконных расстрелов людей, которые всего-навсего просят, чтобы правительство отдало причитающиеся им деньги!

– Я в отпуске, – сказал Черяга, – я не выражаю точку зрения генеральной прокуратуры.

– Вадим Федорович! Но ведь Извольскому это знать не обязательно, а? А что касается того, что вы в отпуске, так ведь неурочную работу можно компенсировать. А? Я думаю – ну, тысяч двадцать? Не рублей, разумеется…

Черяге усмехнулся, вспомнив сто тысяч долларов в пластиковой прозрачной папочке. Ему захотелось сказать, что противник мэра оценил услуги следователя впятеро дороже. Но вместо этого Денис промолчал, и мэр истолковал его молчание не совсем верно:

– Ну хорошо, полтинник. А? Вы должны напугать Извольского, вы не понимаете, насколько это серьезно…

– О чем шепчетесь?

Денис поднял голову. Рядом, на фоне сверкающего огнями дома, стоял темный силуэт: белые волосы и загорелое, невидимое в темноте лицо.

– А, Александр Ильич, – приветливо сказал мэр, – мы вот тут с Денисом Федоровичем обсуждаем вопрос об ахтарском директоре.

– А пошел бы ты отсюда, – негромко и безо всякой интонации сказал Негатив. Руки он по-прежнему держал в карманах, и все его легкий, худощавый силуэт напоминал изготовившуюся для прыжка кошку.

– Я? – переспросил мэр.

– Ну не барсук же.

Мэр откашлялся.

– Я, пожалуй, пойду, – известил он Дениса.

И бочком-бочком заспешил к выходу из сада.

Негатив сел на его место. Денис не шевелился и молчал. Из раскрытых окон дома отдыха то и дело доносились взрывы смеха, и где-то в расселинах будущего грота стрекотал кузнечик. Они просидели так минуты две, потом Негатив потянулся к карману и достал оттуда тускло взблеснувший крошечный револьвер. Денис напрягся, но тут же на конце револьвера вспыхнуло голубое газовое пламя, осветив загорелые руки и белые манжеты бандита, сколотые сверкнувшей в лунном свете запонкой.

Негатив зажег сигарету и спросил:

– Куришь?

– Нет.

– А я на зоне начал.

И они опять замолчали. От Негатива слегка, но все-таки попахивало спиртным. Денис испытывал большое желание набить морду человеку, вчера приказавшему выкинуть его в мусорный бачок.

– Ты на Ольгу-то зря глаз положил, – сказал Негатив, – это такая девка, охомутает тебя как Вадика. Глазом не успеешь моргнуть, как вместе в Москву укатите.

И опять Денис заметил в словах бандита некую странность. Негатив говорил так, как будто Ольга была для него отдельным живым существом, со своим характером и своими закидонами. Хозяину города по идее вообще не полагалось считать, будто у ресторанной шлюхи может быть характер, – не говоря уже о том, чтобы отличать характер одной от характера другой.

Веселые крики из дома сменились залихватской музыкой.

– Знаешь, откуда у меня погоняло? – спросил Негатив.

– Из-за волос?

– Да. А знаешь, где я такие волосы заработал?

Черяга помолчал.

– На зоне. Я туда в девятнадцать лет попал. Знаешь, за что?

– Да уж наверно не за пятерку по географии.

– Я спортсмен был. Боксер. Гулял как-то вечером с девушкой. Навстречу три мусорка. Сильно поддатых. Увидели Настю, все обслюнявились. Подошли, говорят – проверка паспортного режима. Ни у меня, ни у Насти паспортов нет. Мусора цап Настю и говорят: «Идем, соска, в отделение, мы тебя сейчас там оприходуем». А я? А ты, парень, иди, пока по почкам не навешали. Там и без тебя мужиков хватит.

Негатив замолчал. Потом продолжил:

– Ну, я в кулаки, а они меня втроем сапогами. Настя успела убежать. А мне предъявили хулиганское нападение на работников милиции при исполнении служебных обязанностей. Мол, подлетел к троим в пьяном виде и нагло бился почками об их сапоги. Теперь понял, почему я красных не люблю?

Черяга чуть пошевелился.

– А чего жы ты со мной разговариваешь?

– Хочу – и разговариваю. Ты братан Чижа. Слабо завтра со мной поехать?

– Куда?

– На стрелку. Ты же хотел с теми, кто братана завалил, разобраться?

Черяга помолчал.

– Не стремно с собой мента на стрелку брать? – наконец спросил он.

– Не дрейфь. Там твои коллеги будут.

– А стрельба будет?