Там, где мы

Он волей-неволей даст мне и вам время. Как раз то время, которое всем нам так нужно. Пожалуй, всё. Что делать здесь, вы знаете.

Сделайте так, чтобы мой уход не заметил никто. Особенно мои. Спросят — скажи, что ушёл на разведку. Чем меньше глаз будут видеть моё отбытие, тем выше вероятность, что я всё-таки дойду по назначению…

С этими словами я повернулся к ним спиною, чтобы идти, но в последний момент притормозил и окликаю Упыря через плечо:

— Не переживай ты так. Я могу почти гарантировать, — если я к нему приду, никто из Семьи не пострадает. Он вообще не пойдёт тогда в эту сторону, на наши рубежи. Как ни крути, эта скотина меня всё ещё уважает… — Почему мне так приятно осознавать эту маленькую убеждённость?

Есть такой принцип: боится — значит, уважает. Может быть, может быть…

— И последнее. Могу я ещё попросить тебя о единственном одолжении? — Упырь как-то сник, будто из него разом выпустили весь воздух. Он знает: спорить СЕЙЧАС со мною бесполезно. Я всё равно сделаю именно так, как решил.

— Да… конечно… Всё, что нужно…

— … если я не вернусь…. скажи моим, что я буду помнить и любить их всегда. И везде. Где бы ни был. Обязательно скажи…

Упырь засопел, словно хотел разразиться уже многословной отповедью на мою такую пессимистичную тираду, но Иен жёстко, но вроде успокаивающе, положил ему руку на плечо.

(Ты молодец, полковник… Уж тебе мне точно ничего не нужно говорить. И тебе чертовски идёт твоя молчаливая и так уместная сейчас традиционная английская сдержанность!)

— Скажу, не сомневайся… — Вурдалак с мукой выдохнул заготовленные мне гневные слова, — иди с Богом…

— Спасибо, Славик… Ты всегда был мне лучшим другом, если что…

Я просто поднимаю вверх сжатую в кулак руку и снова поворачиваюсь, чтобы идти вниз, в подвал.

Уже собираясь толкнуть толстенную дверь, я вдруг слышу голос Иена:

— Сэр… — Я на секунду замираю перед дверью.

— Да, Лондон?

— Честь имею, сэр Гюрза…

— Честь имею, мистер Хоуп! — я улыбаюсь про себя и сильно толкаю холодную, равнодушную к людским бедам, сталь двери…

… Всё, что находится в арсенале, услужливо сверкает жирными, начищенными боками. Шур, Луцкий и Нос постарались на славу. Словно на ярмарке тщеславия, здесь выстроились планка к планке карабины, автоматическое оружие самых разных наименований, марок и систем. Отдельно возлежат вальяжные, курносые и глупые пистолеты. Они — отдельная каста на этом торжище могущества.

Как продажные девки, выставляют напоказ свои «прелести» трофейные и самопальные наши «хлопушки», — фугасы, гранаты, мины…

Настоящий Рынок Смерти. Бери любое изделие — и просто сделай кого-то мёртвым. По своему выбору и прихоти.

Здесь теперь есть почти всё, чего может пожелать душа воина. Разорив гнездо дятла Долдона, мы стали ещё сытнее в плане боеприпасов и вооружения. И угостить у нас тоже есть чем. В достаточном количестве и ассортименте…

Но я пришёл сюда совсем, совсем не за этим…

…Сильный нажим с последующим давлением вниз на боковую перекладину столешницы верстака…, так… Противовес, подвешенный на тонком тросе, в асбестовой трубе где-то в глубинах бетонной стены, приходит в движение вниз… и вынимает из скрытых отверстий три небольших клинкета. Из массивного железного бруска, держащего снаряжённую мощную пружину…

Теперь нужно чуть приподнять на себя низ кажущегося вмазанным в стену ящика-пенала… И скрытая, обильно смазанная годы назад пружина освободится из плена толстостенного пластикового лотка…

Несильно щёлкнув, она, наподобие арбалетной спусковой скобы, хищно соскользнёт со своего ложа, где спала долгих двенадцать лет… И через эксцентрик сдвинет вперёд-вверх металлическую пластину, сквозь боковое отверстие которой проходит в маленьком подшипнике стальной шток… Тот, в свою очередь, послушно толкнёт поршень пневматического держателя багажника…

И…

…Вуаля! Обитый жестью тяжеленный ящик уже можно легко, по шаровым петлям… просто открыть в сторону. Как дверцу кухонного шкафа.

За ним… Ах, да… — разве я ещё никому и никогда не сказал, что за ним?!

… В двух «цинках», что размерами и формами с добрые бабушкины сундуки, лежит офигенно укомплектованный, щедрый "последний прощальный привет" от Полковника. Точнее, уже от тогдашнего генерал-лейтенанта…

Хоть ты и редкостная скотина, Спрут, но всё-таки ты точно знаешь, чем напоследок порадовать своего «отставника»… Лучше и не бывает, пожалуй…

Ну, здравствуй, здравствуй, моё печальное и развесёлое ПРОШЛОЕ…

… Толстые ручки врезаются в ладони, словно упрямо не желая являть на свет то, что так уютно и спокойно коротало свой пыльный и пока ещё безобидный век за надёжной дверцей с кодовым замком.

Ну, полноте вам, милые дети Преисподней! Пришёл и ваш черёд отплатить мне, вашему старому хозяину, заботой и вниманием за столь долгий покой и тепло обильного масляного ложа…

…Уходя, я всегда гашу за собою свет. И плотно притворяю двери…