Там, где начинается вселенная

Он неопределённо пожал плечами, как будто ему неохота отвечать. Но всё-таки сказал:

– Не обращай внимания. Каждую секунду что-то начинается, что-то заканчивается… Иногда я чувствую это сильнее, чем обычно. И мне становится одиноко. Вот и всё.

– Почему? Тебя ведь все любят. Ребята, твоя мама, Шэн, другие мастера…

– Знаю.

Патроклос улыбнулся, но улыбка получилась грустной. «Кого ты увидел там, в клубе?» – хотел спросить Силвер. Но почему-то не спросил.

– Мы с тобой разные, Йон. Твоей силы, твоего сердца хватит, чтобы стать таким, как мастер Шэн. Нет, не возражай. Ты по-настоящему, без притворства сможешь жить для всех и ради всех. А я другой… – Патроклос поудобнее устроил на колене загипсованную руку. – Знаешь, раньше у меня никогда не было такого друга, как ты. Кому можно обо всём говорить…

– Пат, я вот что решил. Я тоже научусь это лечить. – Силвер дотронулся до его гипсовой повязки. – Буду тебе помогать, как мастер Шэн.

– Спасибо, Йон.

– Да пока-то за что? Пока же не умею…

– Ну, ты уже понял, это странная штука. Научиться может каждый… но не каждый. У всех есть возможность, но по разным причинам не у всех получается её использовать. Начать делать такие вещи – непростой шаг.

– Да уж… кроме мастера Шэна, у нас это умеют не многие.

– А он – лучше, чем все другие. По крайней мере, в Катакаране.

– Интересно, как он научился?

– Я мало про это знаю. Наверное, сначала ему тоже было трудно. Но однажды удалось не просто вылечить кого-то…

– А что ему удалось?

– Ну, знаешь, про такие дела обычно говорят: «чудо»… Это лет двадцать назад было. Один раз он ушёл куда-то в город и вернулся уже таким, – Патроклос дотронулся пальцем до своей скулы. – И после этого ужасно долго, дня три, просидел в беседке в нашем парке, с места не сходя. Я вот, например, и часа не могу медитировать, ни на что не отвлекаясь, а три дня – это с ума сойти… Ну, в общем, через три дня разыскал он мастера Дамо и одно только слово ему сказал: «Да». Потом закрыл лицо капюшоном и опять ушёл. Вот тогда он и смог совершить «чудо». Лицо с того времени при посторонних так и закрывает всегда. Капюшоны у нас и до Шэна носили, но ему это не только для тренировки внутреннего зрения нужно, а чтобы людям с ним общаться проще было. Сам понимаешь.

– Ты мне про «чудо» расскажи!

Патроклос набрал горсть песка, высыпал тонкой струйкой и снова набрал.

– Про «чудо» я и сам не знаю, только догадываюсь.

Йонне нахмурился, что-то припоминая.

– Я слышал, со всем этим как-то связана Ида Кин…

– И я слышал – не больше твоего.

– А мастер Ида… она сейчас случайно не такая же, как мастер Дамо?

– Нет! – рассмеялся Патроклос. – Она вернулась в свой родной город, в Сейпио, поэтому ты её и не видел.

– Она ведь и в Каране не жила вместе с другими психологами?

– Да. Всегда была сама по себе. Она особенная… Они с мастером Дамо многим людям помогли.

– А боевое искусство мастер Ида изучала?

– Изучала. Но она из тех, кто сумел сделать его внутренним.

– Как это? Я о таком и не слышал…

– Пока не слышал. Ну, как бы тебе сказать… Вот в Эстхелминге, например, полно безнадёги, а где безнадёга – там и опасность. Но такие, как мастер Ида, могут бывать в самых опасных местах, и с ними никогда ничего не случится. Никто не сделает им плохого, даже если внешне их сила не проявляется. Это мудрые люди, которые в совершенстве владеют своим вниманием, своими действиями – а значит, и силой. Они могут использовать её как бойцы, а могут – как целители… Мастер Шэн тоже такой, хотя занимается и обычным, внешним боевым искусством.

– И Лориус Нэриум был таким?

– Да, и он тоже.

Патроклос замолчал, задумавшись о чём-то своём. Странный мир, в котором они оказались, жил, вращаясь по ему одному известной орбите – крошечное тёплое пространство посреди огромного холода, крошечный день посреди огромной ночи. Мимо, неся в руках два высоких стакана, наполненных фосфоресцирующим питьём, прошла смуглая девушка в полупрозрачной золотистой юбке с коралловой каймой. Босые ноги с браслетами на щиколотках поднимали лёгкие фонтанчики песка. Вдали закатилась заливистым лаем чья-то собака.

Колпаки оранжерей обрабатывали специальным составом, чтобы они не запотевали от разности температур. Поэтому иллюзия их отсутствия поддерживалась довольно правдоподобно. Казалось, над головой открытое небо.

– Иногда, Йон, я жалею, что мастер Шэн мне не отец, – нарушил тишину Патроклос. – Может, мог бы им быть… Но, конечно, я не спрашивал Симону, было ли у них раньше что-то кроме дружбы. – Он в очередной раз медленно высыпал песок из горсти и покачал головой. – Нет, не слушай меня, я болтаю ерунду. На самом деле хорошо, что он мне именно учитель. С неродным по крови проще обо всём говорить.

Домой ребята возвращались все вместе. По дороге Роза-Мария спросила Патроклоса, как продвигаются дела с его четвёртым альбомом. Но тот только отмахнулся:

– Не сочиняется что-то в последнее время.