Там, где нас есть

Славка провел у преподавателя истории и писателя еще четыре дня, они разговаривали, листали книги самого Горенкова и других авторов, ходили прогуляться, посетили знаменитый старорусский курорт, и Славка уехал к себе, одновременно и обогащенный новым пониманием и в еще большем, чем до визита, раздрае.

Выходит, он может выбрать, где ему быть. Выходит, он может все или хоть что-нибудь исправить. Или хотя бы попытаться исправить.

И это было мучительно. Дело было не в фантастических возможностях, но Славка, человек от земли, точно знал, что своего надо держаться и за свое надо бороться. А если свое отнимут, надо его вернуть. Иначе…

Не знал он, что иначе. Но это было важно. И ему надо было решить, где оно, свое.

Теперь он знал, что время на раздумья у него ограничено. Крепкий и быстрый историк пояснил, что постепенно его следы в реальности, где его нет физически, оптимизируются таким образом, что окажется, будто его там никогда и не было. Вместе с ними исчезнут и собственные Славкины воспоминания. Это пугало.

Тогда, понял Славка, останутся его тамошние мать, бабка и сестры совсем без поддержки и без надежды. Пока же надо было решаться.

Для начала неплохо было б решить, на что именно решаться.

8

Выбор был невелик, Славка не был глуп и представлял, что его ожидает, реши он пройти сквозь портал в обратную сторону. Если портал вообще оставался на месте все это время. На той стороне он чувствовал себя нужней, этой и так ничего не сделается. Нет, он вполне поддавался соблазну спокойного и ясного будущего, но, по словам Горенкова, никто не мог избавить его от воспоминаний. К примеру, самого Горенкова никто избавить от них и от раздвоенности не смог.

Никто в мире толком не занимался сообщающимися реальностями, статьи Горенкова представлялись наиболее достоверными. В феврале электропочтой Славка получил от Семена Денисыча статью, предназначенную «Научным запискам Новгородского университета», озаглавленную «Некоторые гипотезы касательно физического существования альтернативных реальностей». Там были описаны результаты нескольких вылазок самого Горенкова к местам сообщения реальностей и поставленные там довольно примитивные опыты, которые, конечно же, для науки представляли мало интереса, поскольку ничего не доказывали. Но Славке не надо было ничего доказывать, он получил в руки средство осуществления своего собственного перехода через портал и начал подготовку.

Прежде всего написал Ахмату, что хочет навестить его, поохотиться, порыбачить, все такое, и получил ответ в духе, что он сам и Агай будут рады его приезду в любое время. А озерные зеленые щуки особенно сильно обрадуются, если Славка приедет в марте или апреле. К марту Славка выучил присланную статью почти наизусть, подал в институте прошение об академическом отпуске по семейным обстоятельствам, написал в Чуйки, что намерен податься на некоторе время к отцу, и отправился на уфимском поезде на восток.

В промытых стеклах вагонных окон убегали назад города, леса, поля, дороги. Славка смотрел и думал, что, если все получится, он увидит их уже не такими красивыми и праздничными.

Ахмат ждал его на станции. В том же самом треухе и с такой же улыбкой до ушей. Славка увидел старого приятеля и сам заулыбался. Да и в самом деле обрадовался.

В улусе гостя тоже ждали. Прямо настоящий пир устроила семья Ахмата по случаю приезда дорогого гостя издалека. Баранина и говядина, конина и нежные куропатки, осетры и щуки гордо возвышались на столе. Ягода моченая и квашеная, грибы, соленая черемша — все, чем богат таежный край. Конечно же, почтили гостя и каймаком, и айраном, и соленым катыком, и свежайшими лепешками. И в сластях не было недостатка, мед водился свой, легкий и прозрачный, как будто только что выгнанный из сот.

Славка затосковал, что придется обидеть такого хорошего приятеля своим исчезновением. К мысли, что и для родных он пропадет навеки, он уже притерпелся.

В один из дней Славка попросил у Ахмата его вездеход, сказал, что хочет покататься один, и отправился по знакомой дороге к месту когдатошней катастрофы.

У знакомого до боли изгиба дороги он затормозил, заглушил движок и спустился по откосу, ломая блестящий на солнце наст и увязая по колено в ноздреватом, как сыр, мартовском снегу. Приметный булыган сидел как бы в обтаявшем кратере. Он был странно теплый, как помнилось Славке, из-под него даже торчали одинокие зеленые былинки. Эксперимента с термометрами Славка производить не стал, незачем было. Разница наружной и вблизи портала температур не интересовала его с точки зрения фиксации в лабораторном журнале. Славка вытащил из кармана два одинаковых, проверенных на идентичность хода секундомера, включил оба и один положил на теплую серую поверхность камня, а другой — в карман.

Теперь надо было подождать с час, чтоб проверить, есть ли разница в течении времени снаружи и вблизи портала. Точные значения Славку тоже не интересовали. Разница в несколько миллионных долей секунды должна была проявиться в течение примерно часа, если портал актуален.