Там, где поют соловьи. Книга первая. Где мое место?

– Ее нет. Мистер и миссис Аллес уехали отдыхать во Флориду. Приходите через пару недель.

Шаги удалились. Агата в растерянности смотрела на запертую дверь. Кошка, спрыгнув с перил, важно удалилась за угол дома. Агата, подумав, вновь покрутила звонок.

– Вы еще что-то хотите узнать? – из-за двери раздался тот же осторожный голос.

– Да. Как давно уехала миссис Аллес?

– Пять дней назад. А в чём дело?

– Скажите, а кто третьего дня ответил на звонок из отеля на Галвин Роуд? Ведь кто-то разговаривал по телефону!

За дверью послышалось шушуканье, потом тот же голос нерешительно произнес:

– Я разговаривала.

– Тогда мне нужны именно вы. Откройте же, прошу вас! Я не сделаю вам ничего дурного.

За дверью опять послышалась возня, шепот. Замок щелкнул, в приотворенной двери, придерживаемой цепочкой, показалось испуганное женское лицо.

– Что вам угодно? Хозяева запрещают пускать в дом посторонних в их отсутствие.

– Я не собираюсь заходить в дом. Ответьте только на мой вопрос. Дело в том… я телефонистка и вынужденно слышала ваш разговор… Скажите, на каком языке вы разговаривали?

– На русском. Разве это запрещено? Я разговаривала с сестрой.

– Нет, что вы! Нет, конечно. Скажите, а вы не могли бы перевести мне одну бумагу? Это очень важно для меня!

Щелка захлопнулась, звякнула цепочка, дверь вновь распахнулась, уже во всю ширь. На пороге стояла невысокая аккуратненькая женщина средних лет. Клетчатое, наглухо застегнутое платье больше походило на форменное, чем на уютное домашнее.

– Видите ли, я говорю на русском, понимаю русскую речь, но читаю и пишу только на английском. Моя семья эмигрировала в Америку, когда мне было всего пять лет. Я училась в американской школе. Но, пожалуй, вам сможет помочь моя сестра. Ей было четырнадцать. Она не только говорит, но и читает на русском. Вам повезло, как раз сейчас она здесь.

Женщина окинула улицу настороженным взглядом и быстрым движением втянула Агату в прихожую, захлопнув дверь за ее спиной.

– Понимаете, я служу горничной в этой семье и не хочу потерять работу. А миссис Аллес так строга… Моя сестра работает в Чикаго. Видимся мы, только когда хозяева уезжают отдыхать. Тогда Надя приезжает в Омаха и останавливается в отеле. Мы созваниваемся по телефону. Встречаемся чаще в городе, в отеле, но иногда сестра приходит ко мне украдкой от соседей, чтобы Аллесы ничего не узнали.

В образцовой, словно картинка в журнале, кухне за столом сидела женщина, очень похожая на ту, что открыла Агате дверь, только постарше и полнее.

– Вот, моя сестра Надежда. А я Катерина. Между собой мы стараемся говорить на родном языке. Ну, чтобы не забыть его совсем. Это такое редкое удовольствие! Словно в детство возвращаешься… Хотите чаю?

Агата не стала отказываться. За чаем настороженность растаяла, разговор потеплел. Гостья рассказала о хранящемся у нее документе, показала его Надежде. Та внимательно пробежала бумагу глазами и уверенно перевела.

– Хм… Тут сказано: «Двадцать восьмого августа одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года рождена, двадцать третьего ноября крещена дочь Ольга. Отец – уволенный в запас армии унтер-офицер Степан Фролов Крутихин, православного вероисповедания. Мать умерла родами. Воспреемники: сельца Любимовка крестьянин Дмитрий Спиридонов Сластунов и законная жена его Анна Андреева, оба православные. Таинство крещения совершили священник Андрей Бодров и исполняющий должность псаломщика Капитон Крипович. Настоящее метрическое свидетельство выдано двадцать пятого ноября одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года Свято-Троицким собором Уфимской губернии Бирского уезда города Бирск»… Всё.

Надежда вернула бумагу. В кухне повисла тишина. Обе женщины выжидательно смотрели на Агату. А та задумалась, пытаясь понять, какое отношение имеет это метрическое свидетельство, выданное так далеко от штата Небраска, к ней и к ее семье.

– Бирск… это где?

– Тут сказано «Уфимской губернии», это где-то на Урале… в глубине России.

Агата вспомнила огромное пятно на карте мира, расползшееся по двум континентам. Н-да… это тебе не маленькая Чехия. Пытаться там искать ответ – немыслимое дело.