Там, где река смеётся надо мной и тобой

Он отложил папку с меню.

– Что ты заказал?

– Это секрет.

Элизабет улыбнулась, посмотрев на него.

– Не даёшь мне сменить тему?

– Не даю.

Лино посмотрел на неё ласково и настойчиво.

– Странное у меня чувство, – Вдруг сказала она. – Ты сказал мне: «Можно быть безупречным христианином и в то же время превосходно стрелять и колоть штыком»… А можно быть хорошим человеком, но мучить животных, например?

Он задумчиво усмехнулся.

– Можно.

– Как?!

– «Как» это уже другой вопрос, ты спросила; почему.

Лино сделал паузу.

– Я знал человека, который спасал людей, но избивал свою собаку.

Элизабет показалось, что он не договорил.

– И это отвернуло меня от него, – я смотрел на него, и… мне хотелось его убить!

– Почему?

– Потому, что он избивал беззащитного!

– Я тоже «избиваю» беззащитного, Лино?

Официант принёс заказ.

Элизабет обратила внимание на интерьер ресторана – просто и уютно, деревянные столики и стулья, букетики цветов на столах…

– Я говорил тебе о книге Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту»… Милдред – жена Гая Монтега (главного героя), хотела покончить с собой… Знаешь, почему тот человек избивал свою собаку? Его психика не выдерживала. Как психика Милдред, как твоя. Слишком большая нагрузка!

Она посмотрела на блюда стоящие перед ними на столе – хлеб, мясо, овощи…

Всё вкусно пахло!

– «Можно быть безупречным христианином и в то же время превосходно стрелять и колоть штыком»… эти слова написал Герман Гессе в «Письме молодому немцу» – «Вы пишете мне, что вы в отчаянии и не знаете, что делать, не знаете, во что верить, не знаете, на что надеяться. Вы не знаете, существует Бог или нет»…

Лино накрыл её руку своей рукой, сжал.

– Ты тоже сейчас ничего не знаешь, но Герман Гессе сказал бы тебе, что это даже хорошо!

– «Хорошо», Лино? – Беспомощно сказала Элизабет.

Он непоколебимо кивнул.

– Ты всё узнаешь сама, ты должна через это пройти.

– Почему? Кому должна?!

В зале ресторана зазвучала музыка – Танго, женский голос.

– Когда-нибудь ты это поймёшь, Элизабет.

Пела женщина, а ей казалось, что мужчина – Хулио Иглесиас:

Если бы ты знала

Что у меня на душе

Если бы ты знала

Какая тоска!

Она вспомнила, как Бальтазар сказал ей «Stabat Mater»… Перголези создает это произведение в страхе за свою жизнь. Он скорбит о своей жизни. Его Мария это он сам тихо страдающий у финала своей жизни. Крест это финал, дочь. Предчувствие креста, это ощущение смерти. Mit dem Tod die Zeit und der Tod wird sterben[3]. Stabat Mater dolorosa… afferre mortem!

Спаситель

Отдает себя на муку,

На позор, на казнь, на смерть…

Он слушал голос Филиппa.

– Licht! Licht!

Бальтазар добавил:

– Один человек сказал другому: «Вы верите в бога, и доверили свою жизнь Бисямонтэну (богу Удачи). С силой Небес ваша жизнь должна быть легка».

Другой человек говорит ему:

– Посвящение богу означает опираться на силу Небес в тяжёлых боях. Вам повезло; вы можете опираться на собственную силу.

– Во время потрясений можно полагаться только на себя.

– Вы ничто без божьего руководства.

– Вы слишком полагаетесь на бога. Без внутренней силы, никакая внешняя власть не может существовать.

– Вы слишком полагаетесь на свою силу. Внутренняя сила происходит от сознания своего бессилия. «Без внутренней силы, никакая внешняя власть не может существовать»…

– «Внутренняя сила происходит от сознания своего бессилия»[4]…

Они оба смотрят друг на друга, – смотрят с почтением – они оба оказались правы.

Он тоже посмотрел на неё.

– Ловушка нужна для ловли зайцев. Поймав зайца, забывают про ловушку[5]… Глупый человек, когда у него есть деньги, чувствует себя в безопасности, а мудрый – ждёт предательства. Так же и с богом (или с Богом?), дочь; верь, но жди предательства.

Бальтазар вдруг рассмеялся.

– Слова нужны, чтобы поймать мысль: когда мысль поймана, про слова забывают[6].

Quis est homo qui non fleret,

matrem Christi si videret

in tanto supplicio[7]?

(Кто из людей не заплакал бы,

Мать Христа увидев

В таких мучениях?)

Он взял свой бокал с вином.

– Как бы мне найти человека, забывшего про слова, – и поговорить с ним[8].

Элизабет вновь вспомнила «Что вас так всколыхнуло? Что выбило факел пожарника из ваших рук?».

«Человек к старости вырастает в огромную камелию. Восемь тысяч лет – период цветения. И восемь тысяч лет – период опадания.

Восемь тысяч лет – период цветения… Восемь тысяч лет – период опадания… Весна длиною в восемь тысяч лет. Падение длиною в восемь тысяч лет. Восемь тысяч лет весны[9]!»

Она подумала, Господи! Боже!

Помоги мне!

Дай мне силы,

Понимания

И Смелости![10]

– Нужно быть проще, – Говорит Леон Морен, священник, Барни. – Вы просты?

– Не знаю. Я произвожу на вас впечатление простушки?

– Вы не производите на меня никакого впечатления.

– А вы, господин аббат, простой человек?

– Да, я думаю, что да, я простой человек.