Со смертью моего мужа Оливера моя жизнь закончилась. Мои цели и стремления — все это умерло вместе с ним на обочине шоссе Пасифик Кост.Олли был донором органов. Его глаза, спинной мозг, легкие, сердце… органы моего Олли направили для спасения других жизней.А потом его сердце, бьющееся в груди другого человека, вернулось ко мне, и я оказалась перед невероятно сложным выбором: продолжать цепляться за прошлое, за боль и красоту воспоминаний о мужчине, которого любила, или шагнуть навстречу новому будущему, понимая, что каждый удар его сердца будет напоминанием обо всем, что я потеряла.***Я не должен был дожить до тридцати.Мой дед умер в сорок пять. Сердечная недостаточность.Отец умер в тридцать пять. Сердечная недостаточность.Всю жизнь врачи говорили мне, что я не увижу свой тридцать первый день рождения. Мое сердце откажет. Это было всего лишь вопросом времени: редкая группа крови и необычно большого размера сердце давали практически нулевые шансы на трансплантацию.Я доказал всем, что они ошибаются… умирая в свой тридцать первый день рождения.А потом я очнулся — живой, с сердцем другого мужчины в груди и чувством вины перед его вдовой.Всю жизнь я готовился к смерти, а теперь должен научиться жить.Но вскоре обнаружил, что жить — это не самое трудное.Любить и позволить себе быть любимым… вот, что труднее всего.
K.N. Группа , Джасинда Уайлдер
Современные любовные романы18+ТАМ, ГДЕ СЕРДЦЕ
ВНИМАНИЕ!
Копирование и размещение перевода без разрешения администрации группы, ссылки на группу и переводчиков запрещено!
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
Посвящение
Эта книга посвящается медицинским сестрам всего мира: вы невоспетые герои своей профессии.
Спасибо каждой из вас за все, что вы делаете.
Рассел Дирексон
«Принадлежу тебе»
Я словно парусник в подарочной бутылке,
Что моря не коснется никогда.
Стою на полке, всеми позабытый,
Мне ветер не наполнит паруса.
Мне нет пути вперед, а рядом никого — есть только я.
Средь миллионов лиц мне было одиноко.
Я, как погасшая в галактике звезда,
Блуждаю во вселенной, удивляясь:
Все остальные светят, но не я.
Но…
Твой первый поцелуй вернул мне жизнь.
Обнять тебя — мне большего не надо.
Ты пробуждаешь что-то лучшее во мне.
Спасибо, Боже! Я принадлежу тебе.
И, ощущая полную усталость,
Скитаюсь между улиц городских,
Я часть толпы,
Мой взгляд опущен вниз.
Теряюсь в звуке одинокой песни.
Мне не везло в игре — пусты карманы,
И с каждой ставкой проигрыш опять.
Живу, по-прежнему надеясь на победу,
И ставлю все, чтоб снова потерять.
Но…
Твой первый поцелуй вернул мне жизнь.
Обнять тебя — мне большего не надо.
Ты пробуждаешь что-то лучшее во мне.
Спасибо, Боже! Я принадлежу тебе.
Плохое я уже не вспоминаю.
С тобой по-новому забилось мое сердце.
Ты пробуждаешь что-то лучшее во мне.
Спасибо, Боже! Я принадлежу тебе.
Я словно парусник в подарочной бутылке,
Что моря не коснется никогда.
Твой первый поцелуй вернул мне жизнь.
Обнять тебя — мне большего не надо.
Ты пробуждаешь что-то лучшее во мне.
Спасибо, Боже! Я принадлежу тебе.
Плохое я уже не вспоминаю.
С тобой по-новому забилось мое сердце.
Ты пробуждаешь что-то лучшее во мне.
Спасибо, Боже! Я принадлежу тебе.
Спасибо, Боже! Я принадлежу тебе.
Спасибо, Боже! Я принадлежу тебе.
Спасибо, Боже! Я принадлежу тебе.
Блуждаю во вселенной, удивляясь…
— Нет, — я всхлипываю.
— НЕТ, — отрицаю.
— НЕЕЕТ! — молю.
Солнце нещадно палит, бьет лучами в затылок, обжигает шею. Колеблющиеся волны раскаленного воздуха, поднимающиеся от дороги, видны невооруженным глазом. Плавящийся от жары асфальт обжигает кожу, когда я опускаюсь на колени у обочины. Пот стекает по вискам, и его липкие капли, словно щекочущий палец, скользят в ложбинку между грудей. Я качаю головой. Мокрые локоны спутанных каштановых волос прилипли к щеке и губам. Я наклоняюсь вперед и встряхиваю его неподвижное тело. Убираю руки. Липкие. Красные.
— Олли. Поговори со мной. Пожалуйста. С тобой все будет хорошо. Пожалуйста, — я знаю, что это бесполезно, но продолжаю умолять. — Вернись ко мне, Олли. Не оставляй меня, — я умоляю, но знаю, что услышит меня только призрак.
Оглядываюсь по сторонам и вижу неспешный караван автомобилей, проезжающих мимо нас, словно медленно текущая река из стали и стекла, замедляющаяся от патологического любопытства. Мне слышны обрывки разговоров.
— Мамочка, почему тетя плачет?
— Потому что дяде больно, милый.
Никто не останавливается. Никто не съезжает на обочину. Я падаю на тело Олли и ощущаю что-то мокрое и липкое под своей щекой. Его кровь. Я чувствую ее вкус.
— Мэм? — женский голос. Моих плеч слегка касаются руки в попытке оттащить в сторону. Спокойно и профессионально. — Мэм, пожалуйста, вы можете привстать?
Я качаю головой и сжимаю холодеющие руки Олли.
— Мне нужно осмотреть его, мэм. Я хочу, чтобы вы пошли со мной, хорошо?
— Он мертв. Вам не нужно его осматривать, потому что он мертв, — не открывая глаз, я просто лежу на теле Олли и цепляюсь за него в бессмысленных усилиях.
Теперь руки более настойчивы. Две пары. С силой оттаскивают меня. Что-то капает с моего подбородка.
— Вы ранены, мэм. Нам нужно осмотреть вашу руку, — тот же голос, та же женщина.