Там, где сердце (ЛП)

Если он окажется мужчиной — достаточно смелым — чтобы стать тем, в ком я нуждаюсь и пройти через боль, то между нами все может быть прекрасным. Но все это зависит от него. И я чувствую, что он не привык в чем-либо прилагать усилий. Он путешествует по жизни. Никто никогда не полагался на него, никто никогда от него ничего не ожидал. Что можно построить на этом? От него потребовалось бы многое. Я бы многого от него ожидала.

— Лок, — я шепчу, потому что чувствую, что громкий голос может испугать его. — Лок, просто… дыши. Все нормально.

— Я не понимаю, что с этим делать, — он не шепчет. Его голос низким рокотом звучит по всей спальне.

Обнаженный и такой великолепный. Все его сильное тело залито лунным светом: крепкие мускулы, загорелая кожа, вздувшиеся от напряжения вены, настолько четко очерченные, словно высечены на гранитной плите. Густые взлохмаченные волосы свободно спадают на плечи, борода спутана. Совершенный мужчина — крепкий, мужественный, чувственный, сексуальный.

— Ты не должен понимать, —— говорю я ему. — Не сразу. Мы вместе можем выяснить это.

— Я не знаю, что это.

— Черт, я тоже.

Слезаю с кровати и встаю в паре шагов от него. Мое платье в полном беспорядке: верхняя часть спущена под грудь, подол закручен вокруг бедер. Я стою перед ним. Хочу его. И не желаю в данный момент разбираться в этих эмоциях. Мне нужна физиология. Хочу его руки, его рот, его мужское естество. Я хочу забыть все эти переживания и просто почувствовать себя… женщиной. Снова. На какое-то время я забыла, что это значит, как это ощущается.

Мне это необходимо.

Страсть, чувственность, сексуальность. Знать себя. Знать свои желания и без страха следовать им. Я выдыхаю, потому что пришла сюда к нему, желая его, желая чего-то еще. Не очень уверена, могу ли на это претендовать, но так сильно хочу попробовать. Вроде ничего запретного, но ощущается чем-то непозволительным. Мы два взрослых человека, никто из нас не связан с кем-то еще. И это проблема, по крайней мере, для меня. Я связана с кем-то, но он мертв. И его сердце бьется в груди мужчины, которого я хочу.

Черт, это сильно сбивает с толку. Легче просто не думать. Проще позволить гормонам заглушить мои мысли. Проще смотреть на прекрасное тело Лока. Проще думать об этих больших талантливых руках на моем теле. Об этом ловком языке — влажном и настойчивом — смакующем каждую мою эрогенную зону, о некоторых из которых я даже и не подозревала. Проще убедить себя, что позже будет достаточно времени, чтобы все обдумать; что позже будет время навести порядок в сердце, мыслях и теле. Я слишком долго жила исключительно разумом, отгораживаясь от мира, от чувств, от потребностей и желаний тела. Я плыла по жизни и в последнее время была больше существом, нежели человеком.

А сейчас?

Я полностью здесь: со своим разумом, сердцем и телом. И прямо сейчас я хочу думать только о настоящем.

Не знаю, как долго мы стоим — неподвижные оба. Но знаю, в какой момент тонкие путы, сдерживающие меня, оборвались.

Срываю с себя платье и отбрасываю в сторону. Плавно скольжу к Локу. Он издает мучительный стон. Я придвигаюсь ближе, пока между нами не остается какой-то сантиметр, потом меньше, а затем наши тела соприкасаются: моя грудь прижата к его груди, наши бедра задевают друг друга, его естество толкается ко мне. Я скольжу ладонями по его груди, плечам, вниз по бокам. Обхватываю его крепкую подтянутую задницу, стройные узкие бедра. Опускаю руку между нами. Поглаживаю его.

— Это ничего не решит, — шепчет он.

— Не решит, — соглашаюсь я.

Боже, он такой идеальный на ощупь. Твердый, как сталь. Такой толстый, что кончики моих пальцев не соприкасаются, когда я беру его в руку. А кожа, словно бархат. Лок тяжело дышит, руки опущены вдоль тела, кулаки сжимаются и разжимаются. Он борется за контроль. Борется с самим собой. Его взгляд, словно лабиринт, в котором я заблудилась. Дикий сине-зеленый лабиринт. И у меня нет путеводного клубочка, чтобы найти свою дорогу. В любом случае, я ныряю в этот омут с головой. Двигаю кулаком вверх и вниз по всей его длине, пока он непроизвольно не начинает отзываться на мои прикосновения.

— Найл, черт… — бормочет он, а потом хватает мои запястья в свою руку, и я взлетаю в воздух.