Там, где трава зеленее

— Открывайте, охрана!

— Ах ты, сука! — заорал Гарик. — Сучара… ах ты… Мусорню привела… Падла… — Он сказал еще много непечатных слов в мой адрес, но через некоторое время дверь все же приоткрыл и сразу подсунул милиционерам «постановление» суда.

Милиционер откинул его руку, второй рывком открыл дверь, и они оба вломились в квартиру.

— Документы! Кто такие? Документы!.. Руки из карманов вынь! Все к стене! Руки за голову!

Мы спустились еще на несколько ступенек, чтобы нам было видно, что там происходит.

Из комнаты вышла, держась за сердце, старуха. У стены стояла, опершись руками и животом о стенку, Эльвира. Милиционеры, направив на них автоматы, орали по инструкции, но совершенно уже безобидно.

— Документы! Пароль! — Они, вероятно, были уверены, что подвыпивший хозяин просто забыл позвонить на пульт.

— Да твою мать! Вот тебе документ! — Гарик, сразу услышав, как переменился тон милиционера, довольно хамски стал снова тыкать бумажку.

Я увидела, что и старуха тоже тянет сильно трясущейся рукой пенсионное удостоверение и потрепанный паспорт.

— Что за фигня? Кто такие? Где хозяйка? Пароль!

Эльвира повернулась от стены, опустила руки и подбоченилась:

— Я — хозяйка! Паролей мне не надо!

— Фамилия? — спросил милиционер.

Эльвира приосанилась:

— Фатхутдинова, а по мужу, — она посмотрела на всклокоченного Гарика, — по будущему мужу — Савкина.

Один милиционер на всякий случай продолжал держать автомат, второй полистал паспорт и посмотрел на Гарика:

— А ты, значит, Савкин? И что ж ты, Савкин, в чужой квартире делаешь?

— Прописку смотри! — ответил ему Гарик, еще, видимо, на что-то надеясь.

Милиционер убрал его паспорт в свой карман:

— А на хрена мне твоя прописка? В доверенных лицах ни тебя, ни этих гражданок нету. Пароля ты не знаешь. Так, ясно. Давай, руки вверх, и все пошли в машину.

Гарик вскинулся:

— Ты охренел?

Милиционер сильно пихнул его прикладом автомата в плечо:

— Давай, сказано!

Гарик заорал, держась за плечо, старуха тут же завыла, а Эльвира стояла молча, исподлобья глядя на милиционеров.

— Я тебе сейчас башку разобью! «Охренел»! А ну, давай быстро! И ты, метелка, тоже. И бабка. Давайте, давайте, выпирайтесь все, быстро!

Второй щелкнул прикладом. Гарик, услышав звук, мигом поднял вверх руки, попытался схватить ключи, милиционер их перехватил:

— А вот это давай сюда. Ты где ключи-то спер, а? Сей-ча-ас все расскажешь…

Они вывели всю компанию, закрыли дверь своими ключами и снова позвонили офицеру:

— И чего с ними теперь делать? Ага, есть. А ну, давай двигай, по одному вниз по лестнице.

Когда шаги затихли, я взяла с пола Варин портфель:

— Пойдем-ка… — Я сжала Варину руку, которую она все время держала в моей, и мы тихо спустились на наш этаж. Я позвонила в дверь Токмачева, он посмотрел в глазок и тут же открыл:

— Молодец, Леночка. Хорошо придумали. Заходите…

Мы зашли, остановились в передней. Токмачев протянул мне вторую пару ключей, которую я на всякий случай хранила у него.

— Вот и пригодились. Может, чаю?

У меня даже не было сил отвечать, я только покачала головой.

Токмачев засуетился:

— Погоди-ка, детка. Давай я тебе помогу все эти баулы грязные вытрясти на лестницу.

Я стала слабо сопротивляться:

— Будут потом орать, драться… Вещи-то порастащат на лестнице…

Токмачев очень серьезно мне пообещал:

— Потом будет потом, и тогда мы уж кого-нибудь покрепче к этому делу подключим.

Я-то знала, что его державный сынок давным-давно не общается с отцом, и, жалея старика, никогда никому из своих журналистских товарищей не говорила, с кем рядом живу. Иначе бы его на кусочки давно растащили, замучили бы старика.

Я с сомнением смотрела, как он потащил тюки на лестницу, вздохнув, вынесла остальное и потом с силой пнула чемодан, на котором сидела старуха, по лестнице. Чемодан со звоном съехал вниз, я отряхнула руки:

— Но ведь бред какой-то! Их-то собственная квартира куда девалась? Они с ума сошли, что ли, продали ее? И что действительно теперь делать?

Токмачев, тяжело дыша, ответил:

— Для начала посадить его на пятнадцать суток, если вернется. Ты погоди пока. Пусть с ним охрана разберется. Потом, суда-то действительно не было?

— Нет, конечно. И я не могла не знать, если бы он был. Это, конечно, какая-то липа. Заходите к нам, Сергей Юрьевич.

Я-то позвала его «на чай», а он помог нам прибраться в квартире. Савкин с компанией успели за четыре минуты, пока ехала охрана, ногами, видимо, сбить в кучу все Варькины игрушки, скинуть с полок часть книг и откупорить бутылку водки. Интересно, что взамен книжек они собирались поставить?

— А вы действительно не помните Гарика? — спросила я Токмачева, когда он, отдуваясь, сел на диван.

— Как не помнить! Я все никак не мог тогда понять — что за странный ухажер у такой прелестной девушки…

— Ну у меня и другие ухажеры были не очень… — Я посмотрела на Варьку и решила про Виноградова тему не развивать.

— Мам, а кто такой ухажер? — вмешалась Варя. — Который все время уходит? Как наш папа?

Я засмеялась, Токмачев засмеялся, а Варя заплакала. Я бросилась ее обнимать:

— Ты что, малыш, ну вот…

— Почему он все время то уходит, то приходит?..