Там, где цветет полынь

Когда до дома оставалось всего полквартала, Уля замедлила шаг. Все кругом было знакомым, но чуть иным. Заборчики у тротуаров покрасили в другой цвет, на первом этаже дома открылся новый супермаркет, а парочку гаражей-ракушек смели – на их месте выросла стройка, огороженная сеткой. Засмотревшись на неоновую вывеску салона красоты «Изгибы», где ей однажды неудачно отрезали челку, Уля не сразу поняла, что раздавшийся за спиной вежливый голос обращается к ней.

– Разрешите?

Дорожку заливал дождь, и Уля, медленно идущая по кромке огромной лужи, заслоняла собой весь проход. Она посторонилась. Девушка в кожаной куртке и ковбойских сапогах, почти целиком закутанная в клетчатый шарф, больше похожий на плед, ловко проскользнула мимо. Локоны скрывали спину. За руку она держала парня в строгом пальто.

К горлу подкатил новый ком. По тому, как девушка откидывала волосы назад, как прищелкивала пальцами в воздухе, как смешно чуть подпрыгивала, ускоряя шаг, Уля сразу поняла, кто перед ней. И когда парень, не успевая за стремительной спутницей, засмеялся и окликнул ее, имя, прозвучавшее в осеннем воздухе, не выбило дух, а лишь заставило сердце болезненно сжаться.

– Вилка, блин! Ты чего как угорелая! Погоди, а…

И новым своим, особым чутьем Уля сразу поняла: в глазах Вилки увидится смерть. Рано или поздно. Так или иначе. Но увидится. Имя Вилки застряло в горле. Уля проглотила его, провожая взглядом спешащую парочку, допила кофе и свернула к метро.

До дома она добралась в тяжелых осенних сумерках. Двор уже светился окнами: маяками для тех, кого ждут, кому готовят ужин, греют тапочки, обеспокоенно звонят, чтобы услышать голос, увериться, что беда обошла стороной.

Уля на них не смотрела. Она чувствовала себя пустой. Весь день бесцельно слоняться по городу, чтобы позволить себе прийти туда, где так легко оказалось встретиться с прошлым. Прийти, чтобы отыскать полынь. Сколько дней она еще будет мучиться поиском вслепую? Как обойти внезапный заслон, прячущий страх чужой смерти от ее глаз? Или стоит прислушаться к Рэму и закрыть их, ослепить себя, чтобы прозреть? Об этом ведь шептал он, прижимая ее к себе?

Горячие объятия – неожиданные, властные, злые – слишком часто всплывали в памяти. И это сбивало с толку еще сильнее. Все пути вели Улю к Рэму. С ним нужно было говорить, у него просить совета. Потому она ускорила шаг, пронеслась по лестнице и шагнула за порог квартиры.

Дверь в комнату Рэма оставалась плотно закрытой, из-под нее не виднелся свет, с той стороны не доносилось ни звука. Уля заглянула в кухню. Там, устроившись на табурете, сидела Наталья и задумчиво копалась ложкой в кастрюле, поставленной на краешек стола. Запах капустного варева щедро разливался по всей квартире.

Уля на секунду встретилась с пустыми глазами соседки и поспешила скрыться в коридоре. Она успела вставить ключ в замок, когда в ее спину уперся чей-то палец.

– Эй! – Визгливый голос Оксаны было ни с чем не перепутать. – Это ты на полу следишь?

Уля медленно развернулась. Свинячьи глазки буравили ее, готовые прожечь дыру.

– Я знаю, что ты. Напилась, мужики тебя притащили… Все грязные, нечесаные… А мне мыть! За космы бы тебя да об пол. Поняла? – Оксана задыхалась от гнева и одышки, но продолжала трясти пухлой ладонью. – У меня ребенок, тут должна быть чистота, поняла? – И вдруг завопила, хотя в глубине души Уля была согласна с ее доводами и спорить не собиралась: – Стерва! Курва! Я пол мою, а она следит! Убью! – Оксана уже упиралась в Улю обширным бюстом, прижимая ее к стене, когда свет, льющийся из кухни, заслонила грузная фигура.

– Это я, – равнодушно пробурчала Наталья.

– Чего говоришь? – спросила Оксана, продолжая наступление.

– Это я, говорю, наследила. – Высокая, широкоплечая, похожая на охранника в супермаркете Наталья нависла над ними, оказавшись на две головы выше их обеих. – Я. Вышла и наследила. Чего теперь? Это пол. По нему… ходют.

Оксана шумно сглотнула, оторвала бюст от Ули и попятилась к двери.

– Ну наследила и наследила… Чего уж, – залепетала она. – Я помою. Иди себе… Кушай.

Наталья довольно кивнула и скрылась за косяком двери. Табурет под ней скрипнул. Уля проводила соседок взглядом, не зная, что делать дальше. По-хорошему, нужно было спрятаться у себя и не выходить пару дней, пока стычка не забудется. Но сбегать вот так, не поблагодарив спасительницу, было неловко. Потому Уля опасливо шагнула к кухне.

– Спасибо, – пробормотала она в спину, укутанную грязно-синей накидкой – точно самодельной, связанной криво, с большими дырами.

– Будешь? – спросила Наталья и протянула тарелку, на которой с горкой лежало капустное варево.

Запах стал почти невыносимым. Но отказываться было боязно. Уля расстегнула куртку и покорно уселась на свободный табурет. Плошка приятно согревала ладони. Стараясь не смотреть на Наталью, Уля подковырнула вилкой разваренный кусочек и отправила в рот. И поняла: все не так плохо. Кроме тушеной капусты, в вареве точно были крахмальные крупинки риса, кусочки мяса и даже какие-то специи.