Там, где цветет полынь

Когда-то на этом же месте стоял Рэм. Ждал ее, обмирая от страха. Отлично представляя, чего боится. Курил, смотрел в темноту и думал. О смерти ли? О полынном поле? О тумане, который его ждет? Уля не знала. Но на это, сколько бы ни распинался Гус, ей плевать не было.

Еще сильнее, чем курить, Уле хотелось прижаться щекой к грубой ткани мужской куртки. Глотнуть горький запах полыни и табака и просто постоять так хотя бы минутку, разделяя тяжесть метки на двоих. Ульяна почти уже расплакалась от жалости к себе, когда в сумке запиликал телефон.

– Мама, наверное, – прошептала Ульяна, не позволяя себе надеяться увидеть совсем другое имя.

Свежедобавленный в память адресной книги телефон Рэма радостно сверкал на черно-белом экранчике. Уля на секунду зажмурилась, губы растянулись в глупой улыбке.

– Помяни черта, вот и он, – проговорила она, предвкушая, как на том конце сейчас хмыкнут в ответ, и хриплая просьба не чертить проведет итог под ужасами прошедшей ночи.

– Ульяна, – позвал ее незнакомый женский голос. – Ульяна, это ты?

– Да… – Она сжалась в предчувствии беды.

– Это Варя…

Слова оборвались сдавленным всхлипом.

– Алло! Варя! Я тебя не слышу! Что случилось? – Сердце бешено заколотилось, больно отдаваясь пульсом в ушах.

– Уля… тут с Рэмом… беда. Он приехал к нам, и ему стало плохо. Мы вызвали скорую… Врачи говорят, что он… Что он… Уля…

– Я здесь. Говори, – чужим, отстраненным голосом проговорила Ульяна.

Перед ее глазами стояло бледное, покрытое бисеринками холодного пота лицо Рэма. И ничего больше. Только полутьма его машины. Их дыхание. И его боль, которую не избыть.

– Врачи ничего толком сказать не могут… Но все очень плохо. А он не хочет даже на обследование лечь… я не знаю, что делать… Ульян, ты можешь приехать? Прямо сейчас. Пожалуйста…

– Диктуй адрес.

Достучаться до небес

В обычные дни тариф, заломленный таксистом, вызвал бы у Ули приступ негодования. Она бы отправилась к ближайшей остановке и полдня добиралась бы на общественном транспорте, если уж так необходимо оказаться на другом конце бескрайнего Подмосковья, которое кто-то будто в насмешку назвал «ближним».

Но в этот раз сумма промелькнула мимо ушей, и даже мрачное «оплата при посадке» не заставило Улю передумать. Она сунула в смуглую руку водителя предпоследнюю пятерку, доставшуюся от Гуса, и не глядя забрала скудную сдачу.

Двадцать тысяч – тридцать сребреников нового века. Достаточно поманить ими, чтобы человек с разбегу бросился в полынный омут, которому нет ни конца, ни края. Ульяна сдержала рвущийся из горла смешок и уставилась в забрызганное окно.

Такси медленно ползло по утренним пробкам. Уля попыталась вспомнить, какой сегодня день недели. Но в голове пульсировал один лишь густой туман. Да что там день недели? Даже простая дата никак не всплывала в памяти. Ничего. Пустынное седое поле. И замерший на его границе Рэм.

Что с ним стряслось, Уля понимала прекрасно. Могли закончиться таблетки, а после – открыться старые раны, и заботливый мальчик Рома рухнул под ноги Вареньке, заливая деревянный пол ее дома густой алой кровью.

От этой картины Улю затошнило. Она просунула руку во внутренний карман куртки и на ощупь пересчитала оставшиеся таблетки. Всего четыре кругляшка. Спасут ли они того, кто гибнет без очередной дозы?

Ответа не было. Зато были такси, увязшее в пробках, и пробиравшее до костей предчувствие беды. Чтобы хоть как-то отогнать его, Ульяна всмотрелась в ползущий за окном город. Хмурое утро сменялось сумрачным днем. Тяжелые низкие тучи, прямо как те, над полем, задевали верхние этажи домов. В их серости читалось явственное предчувствие снега, который наконец укроет исстрадавшиеся улицы, убаюкает их, медленно оседая и смешиваясь с грязью большого равнодушного города.

Сама того не замечая, Уля погрузилась в дремоту. Машина мерно покачивалась, дорога шумела под колесами, улицы ждали снега, небо готовилось его просыпать. Ульяна спала, видя во сне все то же самое, а еще туман, который подбирался к городу с самого горизонта, чтобы подарить всем его жителям безмятежность смерти, ее покой и молочную белизну.

– Приехали. Выходите, – буркнул через плечо водитель, коверкая гласные.

Уля вздрогнула и открыла глаза. Улицы остались, как и небо и будущий снег, туман лишь спрятался во тьму под веками меченой. Но разве слепцы, не видящие туман, отменяют его реальность? Если бы в Ульяне оставались силы, она бы спросила об этом водителя – вдруг его восточная кровь знала ответ? Но она только кивнула на прощание и вышла из машины. Та сорвалась с места, оставив Улю у высокого здания больницы в четыре грязно-белых этажа с облетевшим садиком перед входом.

Ульяна застыла у тяжелой двери. Теперь, когда от Рэма ее отделяло всего несколько десятков шагов, страх больше не желал прятаться в закоулках разума. Он окутал Ульяну подобно туману, и даже метка была бессильна перед его властью. Из ступора ее вывела трель телефона.

– Да, Варь, я уже приехала, куда идти? – Язык с трудом шевелился в пересохшем рту.