Там, где цветут дикие розы. Анатолийская история

Сулейман закурил и откинулся на спинку дивана, разглядывая оружие, висящее на ковре перед ним. Там было несколько кинжалов — йеменский, кубачинский, персидский. Их ножны висели отдельно, чтобы зритель мог полюбоваться холодным блеском булата и причудливым его рисунком. Особняком был выставлен экзотический малайский крис с извилистым клинком. В центре ковра находился АКМ, под ним скрестили стволы парабеллум и маузер, а сверху и снизу ковер обрамляли две шашки.

— Ну что же, — сказал он наконец. — Кемаль сам сделал свой выбор. Никто его не принуждал.

— Я ждал этих слов, брат. — Аскер тоже закурил, и Сулейман заметил, что сигарета дрожит в его пальцах. — Я знал, что кто-то должен был приехать. Очень хорошо, что приехал именно ты. Ты все понял правильно. Другой мог бы и не понять. А ты понял. Я даже не стал тебе говорить, что его жена — французская еврейка. Отец у нее, правда, сириец, но это же ничего не меняет. И еще Кемаль открыл свой филиал в Бейруте и никому об этом не сообщил, и его партнерами были французы. Подозреваю, что они французские армяне, но на проверку у меня не было времени. Да и что там проверять? И так все ясно. Хорошо, что приехал именно ты. Тебе не надо ничего объяснять.

— Не надо. Но ты рассказал не все, — сказал Сулейман, почувствовав, что Аскеру необходимо выговориться.

— Зачем лишние слова? Могу только сказать, что яхту Кемаля нашли у египетских берегов. Хвала Аллаху, в последнее плавание он отправился один, с ним были только пара матросов и какая-то девица. Тела так и не были обнаружены. Я следил за газетами, там ничего не сообщали.

«А я вот не следил за газетами, — подумал Сулейман, — и напрасно. И за французской ячейкой тоже не следил, попросту забыл о ее существовании. Впрочем, теперь о ней можно и не вспоминать».

— Иногда мне кажется, — сказал Аскер, ловя его взгляд, — про нас все забыли. С тех пор как полыхнуло на Кавказе, к нам не приехал ни один новобранец. Вся молодежь отправляется туда, на Кавказ. Посмотри, кто остался со мной — только племянники и их друзья. А у тебя сколько людей?

— Один.

— Вот видишь! Про нас забыли! Мы никому не нужны. Так зачем я должен у кого-то спрашивать разрешения? Никто пока еще не отменил нашей главной задачи — уничтожать врагов Турана. Разве не так?

— Так, так, — успокоил его Сулейман. — Ты поступил правильно.

Да, они должны были уничтожать врагов Турана. Правда, каждый из них имел свое собственное мнение и о том, кто такие эти враги, и о том, что представляет собой Великий Туран.

Для Сулеймана это было понятие чисто географическое. «Туранский пояс» подразумевался как нечто, противостоящее на севере поясу иранскому. Народы, принадлежащие к тюркской цивилизации, противопоставлялись цивилизации персидской. Еще южнее располагалась арабская цивилизация, и на ней обрывалась граница цивилизованного мира. Итак, если протянуть широкую полосу от Средиземного моря до Каспия и далее через Арал до Байкала — вот и получится Туран. Полосу эту населяли народы, говорящие практически на одном и том же языке. Татары и башкиры легко понимали якутов-саха и казахов, азербайджанцы — узбеков, а туркмены — киргизов. Кроме языка, эти народы объединял и ислам, но на этом не стоило заострять внимание. Во-первых, среди мусульман даже одного и того же толка часто возникали внутренние противоречия, стоило какому-то мулле возомнить себя мудрецом и начать по-своему толковать Коран. А во-вторых, тюрки были единым народом задолго до того, как стали мусульманами.

В юности у Сулеймана дух захватывало, как только он представлял масштабы возрожденной империи. Нефтяные и газовые кладовые, якутская сокровищница алмазов, леса Сибири, кузницы Урала… Какая еще страна смогла бы сравниться по мощи с Тураном, который раскинулся бы от Атлантики до Тихого океана, а то и до Индийского!

В этой величественной ослепительной картине было несколько черных пятен. Например, Армения. Она сама претендовала на то, чтобы стать державой «от моря до моря», то есть имеющей выходы к Черному, Средиземному и Каспийскому морям. Армянские историки утверждали, что их предки заселили Малую Азию и Анатолийское нагорье задолго до того, как туда пришли тюрки. Да они и самого Ноя считали первым армянином — даром, что ли, он пришвартовался именно к Арарату? И Сулейману было ясно, что этот враг — непримиримый. География — штука упрямая. Очертания материков не перекроить, изменению поддаются только границы. Но что делать с людьми, которые останутся внутри переделанных границ? Их остается только изгнать — и сделать своими вечными врагами — либо истребить и навлечь на себя проклятия всего мира.