Там, где цветут дикие розы. Анатолийская история

— Примерно так, — кивнул Блюменталь. — Опять же, Лоуренс прямо этого не заявляет. Но говорит, что есть много отсталых рас на Балканах, в Африке, и эти народы легко приживутся на армянской земле. А с самими армянами Америка постепенно проделает то же самое, что она весьма успешно проделала со своими аборигенами, с индейцами. Ведь тех было гораздо больше, чем армян, и занимали они огромную территорию, однако — где они теперь? Истреблены. С армянами справиться будет легче. Во-первых, их всех сконцентрируют на ограниченном пространстве. Во-вторых, им некуда будет бежать. И в-третьих, современные технологии позволят сделать эту работу быстро и эффективно.

Блюменталь закурил и долго молчал, глядя на огонек сигары.

— На этом месте я перестал читать. Противно стало.

Он снова надолго замолчал, потягивая воду из запотевшего бокала. По всему было видно, что столь длинная тирада утомила его. Ему как адвокату, наверное, приходилось произносить и более объемистые речи. Но сейчас он испытывал чуть ли не физическую усталость от тяжести произнесенных обвинений в адрес целого народа, подлежавшего уничтожению.

— Так, значит, — медленно сказал Мустафа Гази, — то, что произошло в 1915 году, то было исполнение английского плана?

— Я этого не утверждаю, — пожал плечами Блюменталь. — Но если это так, то план им не удался. Вот почему Лоуренс возлагал такие надежды на американцев. К счастью, те побоялись ввязываться в такую дурно пахнущую историю. Затем был недолгий период расцвета Британской империи. Ну и где она теперь? Где все ее колонии? Индусы и арабы, которые носили англичан на своей спине и сдували пылинки с их парусиновых туфель — эти индусы и арабы сегодня владеют древними британскими замками! И я все жду, когда же армяне наконец сунут под нос англичанам то самое интервью Лоуренса и потребуют хоть каких-то объяснений.

— Да, месье Блюменталь, вы глубоко копаете, — заметил Мустафа.

— Зовите меня просто Давид, — сказал адвокат.

Давид Блюменталь когда-то был известным бакинским тамадой. Естественно, официально такая профессия не значилась ни в одном штатном расписании. И будни Блюменталя состояли из уроков французского в одной из довольно приличных школ. Его жена, Ануш, работала врачом на «скорой помощи». Ее скромная зарплата ненамного превосходила учительскую, и основной доход семьи составляли те стопки замусоленных десяток, которые Давид приносил по субботам и воскресеньям со свадеб, юбилеев и прочих пиршеств.

Он умел произносить тосты на любом из бакинских языков. По-азербайджански Давид говорил так же чисто, как лучшие дикторы республиканского телевидения. Мог ввернуть здравицу на армянском, пожелать счастья на лезгинском. А с гостями из братской Грузии мог петь хором, причем песню про Тбилиси знал от первого до последнего слова, а ведь этим может похвастаться не каждый грузинский патриот.

Конечно, для преподавателя средней школы такой дополнительный заработок считался не слишком почетным. Но Давид предпочитал губить здоровье на чужих пирушках, а не пробавляться репетиторскими часами. Кроме того, каждый вечер приносил ему не только деньги, но и новые связи. А без связей в этом мире ничего не добьешься. У Давида и Ануш была мечта — накопить денег и купить домик в районе Минеральных Вод. Они во многом отказывали себе и даже не заводили детей, потому что не хотели, чтобы те росли в тесноте бакинской коммуналки.

К 1988 году нужная сумма была почти собрана, и через цепочку знакомых был найден подходящий домик под Пятигорском, и Давида даже свели с каким-то стариком, бывшим секретарем райкома, от которого зависело, состоится покупка дома или нет, и старик был очарован Давидом, который пил с ним наравне, а пили они домашний коньяк, стаканами, и старик то и дело запевал песни тридцатых годов, а Давид подхватывал, и жизнь вот-вот должна была засверкать новыми красками…

И вдруг все оборвалось.

Сумгаит находился всего лишь в часе езды от Баку, но это был совсем иной мир. Городок, сразу после войны построенный заключенными и пленными вокруг завода, на котором переплавляли металл, собранный на полях сражений. Затем вокруг бараков выросли корпуса химических заводов, где готовили ракетное топливо. Туда же прилепились цеха, производящие удобрения и ядохимикаты. Северный ветер сносил в море ядовитые дымы и испарения, которыми окутывался весь Апшеронский полуостров, и бывало, что и бакинцам приходилось чихать от сумгаитского хлора. Такое соседство не приносило радости.